— Мне надоели мясистые коровы. Я хочу эту. Она похожа на эльфку — худая и стройная. Подумать только, мне за это еще и платят!
Элеас снова рассмеялся, сдергивая с девчонки тунику и кусая её за острую маленькую грудь.
— Отпусти, — негромко повторил Астид.
— Ты вроде как уходить собирался? — оглянулся на него эльфенок. — Вот и топай. А победитель получает то, что хочет. Да умолкни ты, наконец!
Он наотмашь, со всей силы хлестнул пленницу по лицу. Та захлебнулась рыданиями. Астид холодно взирал на происходящее. Потом шагнул к кровати.
В углу под балдахином, забившись в смятые простыни, словно в нору и глядя на воинов полубезумными глазами, тряслась нагая девочка. Пятеро эльфов молча стояли над ложем. Доэйр, застыв неподвижной статуей, не мог оторвать глаз от тела сына, что ничком лежал на залитой кровью постели. В затылке Элеаса торчал изогнутый нож. На полу валялись чеканные ножны.
— Одним ударом, — покачал головой Сизэрат.
Наэйлут обошел кровать, схватил девчонку за щеки, заглянул ей в глаза.
— Ты его убила?!
Та затрясла головой, пытаясь вырваться из сильных рук.
— Кто? Кто?!!
— Рохк! Рохк ур. Черный, как ворон.
Эльфы переглянулись. Талкизсар поднял ножны, рассматривая их с недоумением, и протянул Доэйру.
— Астид…?
Ястреб со стоном выдохнул. Скривился, как от боли, оскалившись. Осторожно вытащил кинжал из тела Элеаса и отбросил в сторону. Тихий голос был полон ярости.
— Бросьте все. Идем за ним. Я найду… этого ублюдка, где бы он ни спрятался.
Он поднял тело Элеаса на руки. Сизэрат и Талкизсар последовали за ним. Наэйлут, продолжавший держать девочку, резко дернул её за голову, и, отшвырнув легкое тело, вышел следом.
Глава 17
Над Вааспуртом собиралась гроза. Надвинувшиеся на город тучи превратили предзакатные сумерки в ночную темноту. Улицы пронизал порыв ветра, завивая маленькими смерчами пыль и мусор, заставляя уличных кошек искать укрытия в подворотнях, а людей — отплевываться от попавшего на зубы песка и утихомиривать развевающиеся одежды. Внезапно стало тихо-тихо, умолкли птицы, бессильно обвисло сушившееся на веревках белье. Ослепляющий сполох, вырвавшийся из клубящегося черного чрева туч, стал сигналом к разгулу стихии. Дальними барабанами, постепенно наращивая мощь, зарокотал гром. Гул нарастал, приближался, креп. Удар немыслимой силы сотряс город. И в тот же миг ветер, словно напуганный дикий табун, помчался по улицам, ломая ветки деревьев, срывая с веревок и унося в небо забытое белье, толкая людей в спину и заставляя их бежать.
Ветер ворвался в комнату, задул все свечи в подсвечниках, зашуршал листами открытой книги. В комнате стало темно. Гилэстэл отложил книгу, поднялся, подошел к окну, поймал рвущуюся с гардины занавеску, и закрыл створки. Усаживаясь вновь в кресло, направил раскрытую ладонь на подсвечник, стоявший ближе всех к нему. Погасшие свечи вспыхнули, вновь озаряя кабинет уютным теплым светом.