В сумрачной комнате, заваленной пустыми бурдюками, осколками битой посуды, разбросанными по полу раздавленными фруктами, сидя в кресле с изрезанными подлокотниками, черноволосый синеглазый эльф метал ножи в дверь. Толстое дерево было сплошь испещрено следами от этой многодневной забавы. Пятый нож вонзился в доску. Эльф встал, подошел к двери, выдернул клинки и вернулся на свое место в дальнем углу комнаты. В дверь постучали. Доэйр дернул кистью, и звук впившегося в щербатую поверхность ножа стал ответом на стук.

— Панджо! — из-за двери послышался хнычущий женский голос. — Панджо. Позвольте мне убрать вашу комнату. Постояльцы жалуются на вас.

— Так пусть придут сами. И выскажут мне свои претензии.

Второй нож задрожал, врезавшись в центр двери. Снаружи к ногам женщины вывалилась щепка, а сама она отпрянула от хищно блеснувшей в щели стали, и поспешно ретировалась. Эти постояльцы стали сущим наказанием гостевого дома. Их щедрая плата не окупала того бесчинства, которое они здесь учинили. Городская стража, которую вызвал хозяин, предложила ему разбираться со своими постояльцами самому, едва пятерка Ястреба показалась на пороге с обнаженными клинками. За последние три недели гостиница лишилась большей части своих обитателей и немалого имущества.

Доэйра горести хозяина волновали мало. Он и его команда рыскали по городу, разыскивая Астида, просаживая деньги на «птичьих боях» в ожидании появления там полукровки. Других поединков эльф не желал. Ни ради денег, ни ради развлечения.

— Ястреб, это я!

Доэйр придержал руку, давая Хэттирувозможность войти. Увидев лицо товарища, рывком поднялся ему навстречу.

— Он вышел на арену, — выпалил Хэттир, хватая со стола целый кувшин, и опрокидывая его в рот. Отшвырнул пустой сосуд, присоединив его осколки к другим черепкам. Кинул на стол «залоговое крыло».

— Наконец-то, — выдохнул Ястреб, сгребая табличку.

Гилэстэл рассматривал болельщиков, стараясь угадать в них будущего соперника Астида. Но безликие маски надежно хранили секреты своих хозяев. Хотя, вон та группа… слева в шестом ряду… да, их пятеро. Они спокойны, не швыряются «залоговыми крыльями», не кричат в исступлении при поражении и победе.

— Третья пара! Сарыч против Буревестника!

Ригестайн многому научился с того времени, как попался на глаза князю — насмешливый игрок в нелепой маске. Теперь на арену выходил воин. Но хватит ли у него сил противостоять тем, для кого убийство — работа? И победить… «Сарыч!» — восторженно выкрикивала толпа, когда стонущего Буревестника тащили с арены. Сарыч стал любимцем публики — милосердный и благородный воин.

— Четвертая пара! Беркут против Аспида! Делайте ставки!

Слава тому, кто придумал маски. Астид не должен быть узнан никем, кроме тех, ради кого он решился на этот риск. И Ригестайн, отмахивающийся от наседающих поклонников, не должен знать, кто, обходя пружинистой походкой и бросая быстрый взгляд сквозь прорези маски, сменяет его на арене. За этот бой Гилэстэл не боялся. Он следил не за Астидом, который легкой тенью скользил по арене. Он настороженно оглядывал зал в ожидании. Все же, кажется, именно та пятерка. Быстрее, Астид! Ригестайн не должен покинуть арену до нужного момента. Он должен это услышать… Клинок полукровки не знает пощады. Беркут еще не знает о том, что это его последний бой.

Тело поверженного противника рухнуло, взметывая песок и исторгая поток крови. Зал на секунду замер, набирая воздуха в легкие, и в это мгновение тишины раздался выкрик.

— Вызов! Я вызываю Аспида на поединок!

Сотни изумленных выдохов прозвучали шумом накатившей на берег волны.

На арену, отделившись от примеченной Гилэстэлом пятерки, спрыгнул высокий боец в маске из ястребиных перьев. Направился к Астиду, держа меч на отлете.

— Ты слышишь меня, ублюдок?

Астид облизнул тонкие губы, ухмыльнулся, отступив на шаг и чуть пригнувшись. Опешивший поначалу судья спохватился, вклинился меж поединщиков.