Стыд, стыд, стыд, стыд. Боль! Боль!! Боль!!! Отец… Прости меня… Я твой позор… Прости… Стыд…Его руки грубы. Его тело жёстко. Его губы жестоки. Его зубы остры, как его ножи. Ястреб летит на его груди. Под ним бьется сердце без души. Стена холодна. Стоять. Не двигаться. Он не промахнется. Не промахнется. Он мастер. Страх, страх, страх. Бросок! Нож вонзается возле шеи. Новый замах. Не двигаться. Он не промахивается. Второй нож вонзается у лица. Ястреб расправил крылья на рукояти. Стервятник. Хищник. Безжалостный убийца. «Доэйр! Тебе она еще не надоела?». «Давно, братья мои! Победитель получает то, что хочет». Нет, нет, нет!!! Ужас. Боль. Рвет на части, терзает тело, втаптывает в грязь душу. Отец….

Ночь. Ветер. Холодно. Кони храпят. Река. Зачем мы здесь?«Доэйр! Хватит с ней возиться». Силуэты чернеют на фоне звездного неба. «Прощай, мышка». Его рука на шее. Поцелуй. Губам больно. «Лучше бы тебе быть рыбкой». Вода холодная! Острые камни впиваются в спину. Синие глаза кажутся черными сквозь толщу воды. Пусти! А-а-кх! Руки! Отпусти! Ужас!!! Я не могу дышать!! Воздух! Дайте вдохнуть!!! Вода… такая горячая… грудь горит… а-хх…..

Гилэстэл стал задыхаться. Он раскрывал рот, пытаясь судорожно вдохнуть. Астид бросился к нему, пытаясь оторвать его руки от головы Касильды. Но пальцы князя намертво вцепились в волосы женщины, сжались на её голове. Гилэстэл дергался, хрипел, хватал ртом воздух, словно захлебывался. Ригестайн выскочил из своего угла, бросился на помощь. Вдвоем с Астидом они разжали скрюченные пальцы, отняв их от головы Касильды. В то же мгновение князь сипло вдохнул, захрипел, закашлялся и задышал, неровно и порывисто. Астид уложил его на полу, расстегнул кафтан, распахнул рубашку. Схватил со стола флакон, щелчком большого пальца сбил с него пробку, влил в рот князя несколько капель. Дыхание Гилэстэла постепенно пришло в норму, но глаз он не открыл и в себя не пришел. Ригестайн оглянулся на мать. Касильда сидела совершенно спокойно, и, казалось, спала. Из приоткрытого рта с выдохом вылетели несколько золотистых искр, и потухли на её губах.

— Что с ним?

Ригестайн, склонившись над князем, обеспокоенно взглянул на Астида. Полукровка наклонился к лицу Гилэстэла, вслушиваясь в дыхание, приложил руку к груди.

— Все хорошо. Он сильно устал. Мне нужно отвезти его домой.

— В таком состоянии? — возмутился Ригестайн. — Не лучше ли оставить его здесь до того, как он очнется?

— Не лучше, — тоном, не терпящим возражений, ответил Астид. — Только дома я смогу обеспечить ему полноценное восстановление.

— Хорошо, — сдался Ригестайн. — Я прикажу приготовить лектику.

Он бросился к дверям, но, замешкавшись, оглянулся.

— Как ты думаешь, он что-то видел?

— Узнаем, когда он очнется.

— Я еще никогда не видел такого, — передернул плечамиРигестайн.

— Ты много чего не видел.

— Он и вправду такойискусный целитель?

— Ты еще здесь?

— Бегу.

Ригестайн выбежал из комнаты, а Астид, положив голову князя к себе на колени и всматриваясь в лицо, заботливо запахнул его рубашку. Через несколько минут вернулся Ригестайн. С его помощью Астид отнес бесчувственного Гилэстэла в лектику. Расстроенная Ануэльда пыталась настоять, чтобы Его светлость остался у них, но Астид был непреклонен. Сокрушенно качая головой, Ануэльда глядела вслед удаляющейся лектике.