— Мне претит скрещивать с тобой клинок, — гордо вздернул подбородок юноша.

— Даже для защиты?

С этими словами Астид бросился на Ригестайна. Тот успел парировать первый удар и увернуться от второго. С третьим выпадом Астид совершил обманный маневр, и, когда Ригестайн, попавшийся на уловку, открылся, приставил меч к его груди, надрезав тунику.

Ошеломленный Ригестайн замер, потом перевел взгляд с меча у своей груди на ухмыляющееся лицо противника.

— Ты опять сжульничал, — красивое лицо юноши потемнело от негодования. — Ты не умеешь биться честно?! В тебе нет ни капли благородства и снисхождения к противнику!

— Честно? Это как? — Астид опустил меч, свел брови. — Что это такое — снисхождение к противнику? Упреждение врага о том, что собираюсь предпринять? Давая ему фору? Побывай ты хоть раз в настоящем бою, не задавал бы таких вопросов.

— Я бывал в настоящем бою! — воскликнул Ригестайн.

— Это когда это? — ухватился за его слова Астид.

Юноша, спохватившись, замолчал. Полукровка усмехнулся, вбрасывая меч в ножны. Ригестайн отвернулся, нагнулся, подобрал накидку.

— Знаешь, с такими принципами, как у тебя, я бы не рискнул появляться на «птичьей арене».

— Что?!

Ригестайн замер, повернул к Астиду побледневшее лицо. Полукровка скривился в усмешке.

— Я сказал — тебе не место на птичьих боях с твоим благородством и честностью, Сарыч.

Несколько минут Ригестайн молчал, не в силах выдавить ни звука. Потом, запинаясь, пробормотал.

— Как ты узнал?

— Я не слепой. В отличие от других. И кстати, спасибо — я на тебе неплохо заработал.

Ригестайн сглотнул, презрительно скривился.

— Что ж, учитывая твои принципы, ты не преминешь рассказать об этом тетушке?

— И лишиться такого источника дохода? — пожал плечами Астид. — Да дерись на здоровье. Судя по всему, оно тебе очень скоро пригодится.

— Что ты имеешь в виду?