Я аккуратно предположил, вслух, разумеется, что он несёт полную чушь, но он был с этим не согласен. И когда мы не нашли общего языка и общего ответа, он перешёл к следующему вопросу, на которой я точно не мог знать ответа.

— Где артефакты, которые изъяли у моих родственников? — он пальцем водил по столу, и изрядно для носителя потел, как истинный толстяк. — Понимаешь, в чём дело с места преступления были изъяты три ящика с этой мерзостью. Ещё сняли четыре основных и пятнадцать дополнительных артефактов с тела погибших. Все вещицы были пересчитаны и запечатаны.

— Откуда мне-то знать? — возмутился я. — Кто изъял, у того и спрашивайте.

— Я спрашивал у судьи, — продолжил тот. — Но она сделала вид, что не понимает, о чём я говорю. Нет, разумеется, она показала мне бумаги, дело с описанием предметов и даже показала ячейку в её головном офисе, куда всё это было убрано. Но когда мы её вскрыли, внутри не оказалось ничего.

— Так, а я здесь при чём? — я всё ещё не понимал сути претензии. — С неё и спрашивайте. Я не работаю на неё и никогда не работал, если не считать единичных случаев.

— Понимаю, — кивнул тот. — Но я думал, может, ты хоть один артефакт припрятал для себя? Ну, как трофей за победу над сильным врагом?

— Сильным? — улыбнулся я. — Они не сильные, они действовали коллективно и подло. Поодиночке, маловероятно, что смогли бы такое сделать, а вместе…

— Я оскорблял тебя? — хмуро перебил меня он. — Нет. Вот и ты не говори ничего про мой род. Отвечай коротко и ясно — припрятал или нет?

— Нет.

— Знаешь, кто мог бы припрятать?

— Почему вы решили, что вообще кто-то это сделал?

Толстяк недовольно выдохнул, раздувая ноздри с такой силой, что стал похож на гиппопотама. Затем в странной, нервной манере щёлкнул пальцами и начал с чистого листа.

Он прилетел к нам не с целью наказать меня или кого-то из лидеров за смерть своих «соплеменников». А прилетел затем, чтобы разобраться, в какую чушь впутали его добрую фамилию. Когда судья расписала ему то, что было обнаружено в артефактах, а это было маной очень неестественного происхождения, он решил добраться до истины.

Найти поставщиков, заказчиков и всех правых и виноватых.

Магов, которые были со мной, он допросил ещё в первый день прилёта. Проработал каждого, но ничего так и не нашёл. Ну, если не считать энергию одного мага в голове Светланы, которую даже чистить не стал.

Оно не влияло на её решения. Так, придавало лёгкое чувство ответственности. И, кажется, я понял, про что он говорил. Неужели Бурдин обработал её, и после смерти его магия осталась на ней? Поэтому она кланяется мне?

Всё это больше походило на издёвку от него. Не иначе.

И ещё, его смутил резкий уезд Владимира Петровича. Он, оказывается, знал достаточно много. Начиная от расследования, которое сейчас проводят по отношению мутанта и заканчивая его желанием стать богом.

Разумеется, это было между нами. Он заверил меня, что никто из тех, с кем он общался здесь, не знает истинных намерений Жожобы когда он сам даже понимает его.

— Сам достиг предела больше века назад, — он зашёл с другой «стороны», пытаясь вывести беседу в более нейтральной манере. — Понимаю, что стремиться больше некуда, стало слишком скучно.