Вместо этого я спросил, откуда ты знаешь наших хозяев.

Ты ответила, что часто волонтерствовала в благотворительной школе, которую они основали в той стране, откуда ты приехала. И по какой-то необъяснимой причине добавила: «Они похожи на моих родителей».

Мы шли и шли. Изредка нас обгоняли машины или другие путники. Была середина рабочей недели. Мы могли быть одни в целом мире. Я никогда раньше такого не чувствовал. Нет, вообще-то было. Я как-то провел праздники в школе совсем один, потому что хозяев не было в стране, а я не захотел уезжать домой. Я просыпался в тишине, в пустых классах, коридорах и игровых залах. Эти дни были для меня как подарок, ждущий под елкой, и то же самое было сегодня, для нас с тобой.

Дорога, по которой мы шли, поднималась и спускалась, и каждый склон вызывал у тебя восторг — особенный вид с холма, раскидистый дуб, старая ферма. Затем мы миновали широкое поле, в котором паслась лошадь. Она была золотистая, с белой гривой и хвостом, и стояла возле высокого кустарника, в серебристой траве. Ты сказала, что это выглядит как нарисованный пейзаж.

— О, — добавила ты, опираясь на ограду. — Как нам ее назвать?

Я попытался что-то придумать. Я небольшой специалист называть лошадей, впрочем, как и что-то другое, но я постарался.

— Скьяпара.

Ты обернулась ко мне, озадаченная и удивленная.

— Что это такое?

— На моем языке это значит высекать огонь.

— Скьяпара, — повторила ты, и я помог тебе правильно произнести это слово. — Скьяпара. Прекрасно. — И ты улыбнулась.

Прогулка закончилась в баре.

К тому времени день уже кончался, и ты сказала, поглядев в свой телефон и обменявшись с кем-то несколькими сообщениями, что наши хозяева подберут нас тут по пути с работы. Я испытал облегчение; мне бы не хотелось проделать весь путь обратно пешком. Я и так уже несколько раз упоминал, что у меня болят ноги и что мы должны были взять с собой воды, потому что жарко и у нас может случиться обезвоживание. Но казалось, все это нисколько тебя не волнует.

В баре я заказал клюквенный сок, а ты — пинту местного сидра. Мы сели за столик у окна. Снаружи была пустая парковка, окруженная деревьями. У наших ног лежали Лайла и Грэмси, местные собаки, черный лабрадор и золотистый ретривер. Ты бесстрашно гладила их, а я старался казаться как можно меньше, сидя в своем углу.

— Да брось, — сказала ты. — Они же ласковые.

Я признался, что смертельно боюсь животных.

— У тебя не было животных, когда ты был маленьким?

Однажды, золотая рыбка, которую я как-то утром обнаружил плавающей кверху брюхом. Мне было семь; это было самое жуткое, что я когда-либо видел. Но лошади мне нравятся, добавил я немного погодя.

Иногда вечерами вы с нашими хозяевами вели долгие разговоры за столом или в гостиной. После ужина, когда я обычно уходил заниматься к себе на чердак. Но мне было любопытно. О чем вы могли столько разговаривать? Когда я как-то задержался, копаясь на кухне или в коридоре, уставленном книгами, то оказалось, что вы говорили о тебе. С тобой что-то происходило, какой-то кризис. По крайней мере, звучало это именно так.

— Они просто не понимают… Не понимают и не хотят слушать… — взволнованно говорила ты.