— Да ничего мы ему не запрещали! Просто это не было включено в наши статьи расходов, вот и все.

— Значит, вам не хотелось узнать, что там под новой росписью?

— Ничего там нет. Бессмыслица какая-то.

Ньеман перегнулся через стол, опираясь на локти:

— А тогда зачем же вы скрыли обломки обрушенного свода?

— Мы ничего не скрывали!

— И где же они?

— В Диоцезе. Мы их сложили туда, пока не закончатся работы по укреплению свода.

— И я могу их увидеть?

— Разумеется. Нет проблем.

— Вы собрали все фрагменты?

— Ну… да.

— Все-все? Ничего не упустили? Ничего не было украдено?

— Комиссар…

— Майор.

— Хорошо, майор. Я не понимаю, о чем вы говорите, и, если позволите, должен заявить, что ваше расследование идет по ложному пути. Вы с самого начала занялись не тем, чем нужно: в нашей Обители нет места никаким актам насилия.

— Часовня Святого Амвросия не относится к вашей Обители.

— Но она принадлежит нам. Впрочем, я не это имею в виду. Ни один член нашего сообщества не может быть жертвой нападения.

— Почему?

— Мы не поддерживаем никаких контактов с внешним миром. У нас нет денег, и мы не представляем никакого интереса в глазах… вас всех. И вообще, почему вы так уверены, что Самуэль погиб не от обрушения кровли?