– Милая, любимая, неужели, неужели ты снова осчастливишь меня ребеночком?

Он стиснул ее и принялся исступленно целовать. В этот миг он простил несуразной своей жене все, все грехи мира, не только нелепое увлечение писательством.

– Оставь, оставь меня, Саввушка. Помнешь, раздавишь, – она сделала слабую попытку освободиться из его объятий. Муж аккуратно поставил ее на пол.

Домашние туфельки неудачно оказались поверх разрозненных листков рукописи. Юлия Соломоновна поспешно подняла их и с любовью разгладила.

– Вот, теперь опять ничего и не напишется. Каждый день впустую! – она огорченно вздохнула.

Крупенин, который только что взлетел на вершину счастья, упал оттуда со стремительной скоростью. Он не поверил собственным ушам! Жена сожалеет о том, что ждет ребенка? Не ослышался ли он?

– Да ты в уме ли, Юлия? – тихо переспросил он. – Неужто можно равнять ожидание дитя с этим… – он намеренно искал обидное слово, – марательством бумаги!

Юлия Соломоновна стала совсем белой, но теперь уже от волнения и обиды.

– Мои книги мне как дети, – едва вымолвила она. Но это уже было слишком невыносимо для сознания ее мужа.

– Нет, это немыслимо, немыслимо! Это сумасшедший дом! Я женат на безумной! – и Савва с новой силой заметался по спальне жены, как подстреленный зверь.

Юлия поспешно укрылась от мужниного гнева под складками одеяла. Она дрожала, то ли от страха, то ли от нервов, то ли от естественного недомогания.

– Значит, вы, сударыня, смеете заявлять мне, что не желаете иметь более детей, так как это мешает вашему творческому процессу, вдохновению, так сказать? – Савва не утерпел, откинул одеяло и схватил жену за плечи.

Далее он не знал, что делать с женой, трясти ли, бить головой о резную спинку кровати, душить от ярости, кричать, проклинать?

Слава богу, судьба не дала ему возможности выбора из богатого списка импульсивных деяний, о которых мы потом только горько сожалеем.

Дверь отворилась, и на пороге появился многоуважаемый тесть Соломон Евсеевич.

– Ба-ба-ба! – с нарочитой громкостью и напускным благодушием зарокотал вошедший. – И что это тут делается? Неужели ревнивый Отелло душит свою Дездемону?

На самом деле издатель, некоторое время находясь под дверью, слышал часть ссоры супругов и посчитал, что пора вмешаться. Он стучал, но его не услышали.

Крупенин оставил жену и сердито засунул руки в карманы домашнего платья. Юлия ледяной змеей выползла из-под одеяла и подставила отцу лицо для поцелуя.

– Бледна ты нынче, дружок! – стараясь выказать заботу о дочери, проворковал Соломон.

– У нас радостная новость, вы снова будете дедом, – сообщил нарочито будничным тоном Савва Нилович.