Между тем русская армия окончательно одолела магометан и приступили к заключению мира. София в ту пору представляла из себя город, подобный любому турецкому. Улицы кривые и извилистые, пыльные и темные по ночам. Трудно было в тогдашней Софии угадать великолепное прошлое большого и шумного античного города Сердики, которую любили римские императоры, в которой бурлила жизнь, процветали искусства и ремесла. Все сгинуло в толще веков, во мраке забвения. Соответственно магометанским обычаям, теперь тут высились мечети, расположилась турецкая баня. Православные же подданные Великой Порты могли молиться своим богам в церквях, которые не смели быть выше мечетей, прославлявших пророка Мухаммеда. И поэтому христианские церкви в Софии зарылись в землю, ушли вглубь, дабы хоть так, из-под земли, обращать свою молитву к Богу.
Дом Христовых находился на окраине. Крытый красной черепицей, с большим двором, он отличался от многих убогих домишек, теснившихся неподалеку. Молодые первое время жили в доме родителей. Однако, когда полковник Крупенин стал одним из чиновников русской администрации под начальством генерал-лейтенанта Дондукова-Корсакова, пришлось съехать и нанять отдельную квартиру в древнем городе Тырново, в котором в ту пору находилось русское управление. На первом же году брака и родился ненаглядный сынок Савва. Потом были и другие дети, но выжил и вырос только он, первенец.
Нил души не чаял в своей Младене. Она быстро освоила русский язык и говорила правильно, с легким очаровательным акцентом. Из веселой и озорной барышни Младена в одночасье превратилась в очаровательную молодую даму. Однажды, навещая родню жены, Нил Крупенин забрел в мастерскую Димитра и с изумлением узрел в образе Богоматери на иконе черты своей обожаемой супруги. Будучи истовым в вере, он потерял дар речи.
– Ты видишь черты Младены? И думаешь, что это богохульство? – искренне удивился художник. – Богоматерь – вся красота и чистота этого мира, а Младена – часть его!
Между тем князь Дондуков-Корсаков, облеченный званием императорского комиссара, принялся за создание в освобожденном крае гражданского управления и организации жизни. При совете императорского комиссара под председательством князя Урусова был создан документ, который история назвала Тырновской конституцией. Сей документ наделял народ Болгарии в лице Народного собрания правом голоса при царе Болгарском. И это удивительно, скажет образованный читатель, притом что Россия-освободительница продолжала свое бытие под незыблемыми идеями самодержавия!
Великое народное собрание выбрало себе царя, коим стал родственник русского императора принц Александр Баттенберг. Там же, в Тырново, народные избранники определили, что столицей нового свободного государства Болгария отныне станет София. Туда и прибыл новый государь, после принесения присяги на верность конституции. Дондуков-Корсаков сложил свои полномочия, и русская армия удалилась восвояси. Однако невозможно было оставить болгарское население без устоявшихся представлений о разумном и правильном управлении. И посему многие русские офицеры пребывали еще некоторое время на службе у болгарского царя. Нил Крупенин оказался в военном ведомстве под начальством русского генерала Паренсова. Крупенин принялся со свойственным ему усердием заниматься обеспечением болгарской армии амуницией, в чем преуспел основательно.
Тем временем царь прибыл в новую столицу, где ему была устроена пышная встреча. У стен древней церкви Святой Софии, как и в иных местах, выросли триумфальные арки, разукрашенные цветами, флагами, гирляндами. На внушительной арке у церкви красовалась надпись на болгарском языке «Добре дошъл, светлий княже» и «Съединенито е силата».
Супруги Крупенины удостоились чести среди прочей высокой публики видеть своими глазами первые шаги нового властителя по его земле и то, как ему поднесли хлеб-соль на подносе, искусно выполненном из золота и серебра.
Народ ликовал, в воздух взлетали шапки, то и дело слышались приветственные возгласы и крики радости.
– Как его величество молод и прекрасен! – восхитилась Младена, любуясь высокой и статной фигурой новоиспеченного монарха. – Подумать только – всего 22 года! И как должно быть непросто взяться за такое-то дело!
Она вытянула тонкую шейку, чтобы получше видеть чествование и запомнить на всю жизнь.
– Да уж, – задумчиво произнес муж. – Из прусских драгун да на православный престол!
Отчего-то молодой человек, ставший волею судеб монархом Болгарии, не вызывал у него того восторга, который испытывали окружающие. И сомнения эти вскоре оправдались.
Глава шестнадцатая
Болгария. Последняя четверть XIX века
Старший Христов, не был бы самим собой, если бы упустил возможность расширить дело, опираясь на помощь русского зятя. Фабрика по пошиву армейских шинелей набирала обороты. Дело ширилось и приносило прибыль, Крупенин подумывал о том, чтобы оставить службу, вернуться домой и серьезно заняться делом, которое увеличит его состояние. Но он не решался сказать об этом жене, которая была совершенно счастлива. Ей казалось, что русские, которые пришли и освободили ее народ, останутся здесь навсегда. Неожиданным для себя образом молоденькая Младена вместе с супругом оказалась представлена ко двору Баттенберга, и ее жизнь стала частью столичной жизни. То открытие женской гимназии, то больницы. Торжественный молебен или прогулка верхом по горе Витоше. Голова кругом!
Однако вскоре радостное возбуждение от перемен сменилось внутренним беспокойством. Муж все больше мрачнел, глядя, что творится при дворе нового властителя. Любимцы князя, его ближайшее окружение, люди честолюбивые и желающие употребить близость к монарху для своих целей, были совершенно нетерпимы для тех русских чиновников, кои были поставлены на важнейшие направления гражданского управления. Вскоре напряжение стало совершенно невыносимым. И вот уже князь отменяет действие конституции, и вот уже явно раздражение русского престола и охлаждение прежней дружбы. Британия и Австро-Венгрия плетут тонкие интриги, чтобы вырвать Болгарию, земля которой полита кровью русского солдата, из-под влияния России и утвердиться тут твердой ногой. Один за другим покидают Софию неугодные князю русские генералы. И уже совсем кажется немыслимым, что разные политические спекулянты начинают покрикивать на Россию и призывать гнать ее и вовсе.
Нил Крупенин давно понимал, что тучи сгустились не только над русской политикой на Балканах. Они сгустились над его спокойной и счастливой жизнью. До чего несправедливо и уродливо устроен мир! Отчего жизнь простого человека зависит от интриг кучки честолюбцев, разыгрывающих свои таинственные ходы с краплеными картами! А судьба тысяч подданных, история государства направляется рукой человека мелкого, фальшивого и недалекого!
Так или иначе, нужно было принять мучительное решение. Нил долго собирался с духом, прежде чем объявить жене, что он выходит в отставку и они едут в Россию. Младена догадывалась, что когда-нибудь это должно будет произойти. Но все равно, мысль о скорой разлуке с родительским домом и отчизной повергла ее в большое уныние. Однако делать было нечего. Оставаться решительно невозможно. Обстановка при дворе для русских чиновников накалялась, ждать перемен не приходилось. К тому же князь Баттенберг затеял возню на Балканах, стремясь усилить свое влияние и расширить территорию Болгарии за счет Восточной Румелии, которую присоединил к своему владычеству. Немедля последовала война с соседней Сербией. Крупенины не стали дожидаться начала войны и поспешили в Россию. К тому же русский император отозвал с болгарской службы всех остававшихся там русских офицеров.
И уже в Петербурге они узнали, что незадачливый князь лишился своего престола, будучи свергнут заговорщиками, офицерами софийского гарнизона. Его вывезли из столицы, посадили на пароход и сдали русским властям. Судьба, правда, дала ему еще один шанс вернуться на престол и начать все с начала, да только результат оказался еще более плачевным. Недолгую оставшуюся жизнь несостоявшийся властитель жил частным лицом, женился на певичке и умер совсем молодым. А ведь мог бы стать частью великого преображения Болгарии, принести славу и себе, и России, которая ему корону и преподнесла! Трон получил другой принц, Фердинанд Кобург, а на дипломатических приемах и военных парадах исчезли русские мундиры, теперь были сплошь австрийские и немецкие. В магазинах пропали русские товары, опять же потесненные австрийскими, дело дошло до того, что в школах запретили изучать русский язык, а в лавках продавать русские книги.