– Да, действительно, – очнулась от созерцания божества Фаина. – Прикажу горничной сходить к ней.
– Да, – протянул Соломон Евсеевич. – Вот тут бы и сгодился Эмиль. Да нет его!
При упоминании о злополучном брате Фаина глубоко вздохнула. Нет, Эмиль не погиб. Он не утонул, но чуть не захлебнулся. Некоторые газетчики, горячие головы, встретив его на улице, окликали Кровожадниковым, жали руку и чрезвычайно хвалили за смелость мысли и красоту фраз. Многие искренне поражались, и как это они раньше не углядели в нем такого выдающегося критика? Эмиль от этих похвал готов был провалиться сквозь землю, он мычал нечто нечленораздельное. Но уверениям, что это не его творчество, никто не верил. Выгнанный благодетелем из «Словес», он пристроился в другое издательство, где от него поначалу ждали ярких разоблачительных статей. Да не дождались. Выставили вон, и опять, как в былые годы, Перфильев перебивался случайной работой, проклиная неведомого злодея, который разрушил его устоявшуюся жизнь. Сестра подкармливала его и жалела. По прошествии времени и Фаина засомневалась в авторстве Эмиля. Но ни брат, ни сестра не могли понять, кто же это так им удружил этой статьей? Между тем гнев Иноземцева поутих, Юлия вскоре после всей этой истории съехала с квартиры и стала жить одна, про Эмиля не спрашивала.
– Да, он всегда ведь был тут как тут, как надо что, Эмиль всегда готов услужить, – мягко проворковала Фаина.
– Знаю, знаю, куда ты клонишь, сирена. Просить хочешь, чтобы я его помиловал и снова в дом впустил? Ну, погоди, Юлию спросим, может, и она остыла. А вот, к слову, и она! Где же ты пропадала, моя голубка?
В комнату, где происходила беседа, быстрыми шагами вошла Юлия. Она чмокнула Соломона и Фаину в щеки и стала вытаскивать из изящного ридикюля нарядные конверты.
– Это что у тебя там? – Соломон с любопытством приблизился к дочери. – Приглашения? На вечер? Бал? Концерт?
– Свадебный обед, многоуважаемый Соломон Евсеевич, и вам, Фаина Эмильевна. Правда, будет и маман, она вызвана из Италии телеграммой. В «Медведе», послезавтра. Только свои, гостей совсем мало, очень камерно. – Все это Юлия проговорила скороговоркой, точно боялась сбиться.
– О чем ты? – отступил на шаг Соломон, Фаина поднялась с кресла, в котором сидела.
– Я вышла замуж, третьего дня, – она помолчала в застывшей тишине. – За Крупенина. Извольте познакомиться, Крупенина-Иноземцева!
Глава тринадцатая
Лето 1906 года
Фаина долго стояла перед парадным подъездом дома, где проживал ее злополучный братец, отлученный и от дома Иноземцева, и от редакции журнала «Словеса». И как его угораздило написать эту гадкую статью? И псевдоним какой жуткий! Кровожадников! Словно он и впрямь собирается попить крови, но чьей? Своих же благодетелей! Нет, как он посмел! Как мог додуматься до такой глупости, кусать, нет, грызть руку, которая тебя не только кормила, но и гладила!
О ней, своей сестре, разумеется, Эмилька и вовсе не подумал. Фаина содрогнулась, когда вспоминала праведный гнев обожаемого Соломона, свой ужас, что ее погонят вон из дому. Она тотчас же открестилась от непутевого брата во имя своей любви и сохранения положения в доме и в жизни Соломона Евсеевича. Ей было совестно, гадко, неловко. Эмиль убог, но все же он ее брат. И она по-своему любит его. Да и не убог он вовсе, а просто какой-то иной. Не такой, как все молодые люди его возраста. Она не могла понять, что в нем эдакого, иного. И это пугало ее, настораживало.
Фаина глубоко вздохнула. Пышная грудь колыхнулась под шалью, накинутой поверх одежд. Она несколько раз провела по земле носочком модного ботинка, собралась с духом и взялась за ручку двери. Швейцар встретил ее поклоном.
– Дома-с, господин Перфильев, нынче не уходили никуда. Да и вчера тоже, – прозвучали слова вдогонку величественной фигуре Фаины, которая поднималась по лестнице.
Дома. Да и куда ему теперь бегать? Нет, все же непонятно, непонятно, нескладно. Не он писал ту статью о творчестве Юлии. Не он! Фаина уже поверила брату, но никому об этом не говорила, даже Эмилю. И все же, кто этот таинственный Кровожадников? Теперь стало совершенно очевидно, что не будь того скандала, Юлия не приняла бы предложения Крупенина! К чему это Эмилю? Может, все же писал сам Крупенин, или нанял кого? Того же Эмиля?
Зазвонил звонок и нежной трелью утонул в глубине квартиры. Фаине пришлось долго ждать, пока дверь не отворилась, медленно, нехотя. Брат выглядел понурым, бледным, но спокойным. Как человек, совершенно смирившийся с тем, что удача не выбрала его в свои возлюбленные.
– Ты? – Эмиль улыбнулся искренне, потому как в последнее время из визитеров появлялись только кредиторы. Фаина поспешила обнять и поцеловать брата, овеять его своим теплом и добротой.
– Как хорошо, что ты пришла именно теперь. Я как раз чаю попить собирался, – оживился Эмиль Эмильевич.