Но как похорошел город! Еще помнится тогда, с Саввой, они радовались, что София стала совершенно европейским городом, а не турецким местечком. И вот теперь прибавилось и лоска, и чистоты, и красоты! Однако пыли, как было много, так и осталось, и песок летит прямо в глаза!

Сусанна испуганно жалась к матери, с недоверием озираясь вокруг. Это ее родина? Странные смуглые лица, непонятная речь, диковинные одежды. И какая она, бабушка Младена, о которой она столько наслушалась с младенчества?

Извозчик привез «госпожицу» в гостиницу в центре города. Эта гостиница была Юлии знакома, и потому она не очень робела. Откуда-то из глубины памяти стали неожиданно всплывать болгарские слова, потом даже фразы. Сусанна со страхом услышала, как матушка говорит на непонятном и незнакомом языке! Еще ее пугал тот восторг, с которым на нее глядели люди. Диковинное зрелище, белокурый ребенок, девочка с голубыми глазами. Ангел, фея! Один из служителей гостиницы ненароком прикоснулся к ее головке, легко провел по волосам и зажмурился от удовольствия. Сусанна совсем оробела.

Устроившись в номере, Юлия с дочерью отправились к храму Александра Невского. Сусанна уже тысячу раз слышала о том, как любимый папочка тоже, как многие добрые люди, радел об устройстве и красоте этого храма. Правда, девочка испытала некоторое разочарование, равно как и Юлия, увидев, что храм не достроен, до окончания стройки еще очень далеко. Но это обстоятельство смутило Юлию только на миг. Собрав все свое знание языка, она испросила разрешения войти, пояснив, что приехала из далекой России, и ее муж, в бытность в Болгарии, был щедрым меценатом стройки. Им дозволили войти, и они вступили под громадные своды храма.

Сверху лился рассеянный свет. Облик Спасителя, раскрывшего свои руки, как крылья, как объятия всему человечеству, парил в высоте. Юлия стояла с поднятой головой и чувствовала, как этот божественный свет проникает в ее душу. Радость и покой, забытые в последние годы, снова возвращались в ее истерзанное сознание.

Еще многие работы внутри храма были в самом разгаре. Но она отметила дорогой мрамор, о котором рассказывал Савва.

Роскошный иконостас, патриарший трон. А перед ними важно разлеглись каменные львы, мерцая в рассеянном таинственном свете агатовыми глазами.

Юлия прикрыла глаза, и ей показалось, что она приподнимается над каменным полом, взлетает и парит, устремляясь все выше, на встречу с Создателем. Ах, как было бы сладко вот так и улететь на небеса!

Крупенины прожили в номере два дня. И все это время Юлия терзалась, как ей дать знать свекрови о своем приезде, как набраться духу и приблизиться к знакомому дому. Просто послать телеграмму она не решилась. А вдруг да некому?

Неожиданно все решилось на третий день. Утром раздался стук в дверь, и на пороге появился человек, в котором Юлия не сразу, но все же узнала работника из дома свекрови. Из его сбивчивой речи, наполовину из забытых слов, Юлия с трудом уразумела, что он удивительным образом просто увидел ее на улице и сказал хозяйке. Узнать, где остановилась русская барыня, в небольшом городе не составило труда. Младена прислала коляску.

Со страхом и колотящимся сердцем Юлия ожидала этой встречи. Вот до боли знакомый дом. Высокие ворота под деревянной крышей, каменный забор. Каменный же, просторный, выметенный двор. Высокий дом с красной черепицей, темными красно-коричневыми ставнями. Второй этаж с балконом нависает над первым. По резному деревянному балкону вьется плющ. Из высокой трубы струится дым. На ступенях крыльца разложен веселый полосатый половик.

Юлия ступила на камни двора и поняла, что ноги не идут. Скрипнула дверь.

С крыльца легко, точно в ней не осталось веса, слетела Младена. Она поспешила навстречу невестке, обе женщины бросились друг к другу в объятия и расплакались.

Несколько мгновений они рассматривали друг друга, подмечая все – прожитые годы, морщины, печали и радости на лицах. Младена заговорила по-болгарски, путая с русской речью, но Юлия понимала ее.

– Как же так, доченька, как же ты могла остановиться в гостинице и не отправиться сразу в родной дом! Какой позор для меня, что моя невестка и внучка живут не под родной крышей!

Юлии нечего было отвечать.

– Неужели это моя девочка, моя внучка Сусанна! Господь милостив! Какая красота! Иди, дитя мое, к своей бабушке! Слава Богу! Я уже и не надеялась, что увижу тебя! Ведь я знала тебя только младенцем в пеленках! Ах, какое чудо!

Она крепко обнимала внучку, та же вся сжалась, пугаясь всего нового, неведомого.

– А ведь посмотри, Юлия, ведь это Савва, его глаза, его лицо. Только в женском обличье!

В том, с каким надрывом Младена сказала это, Юлия тотчас же услышала ответ на вопрос, который не успела задать. Саввы тут нет.