Я уже было снял ногу с педалей, как тут же едва не вдавил их в пол, заметив возвращающийся назад истребитель. Тот видимо увидел гибель штурмовика и теперь явно вознамерился за него отомстить. Что ж, это настоящий мужской поступок. Уважаю! Вероятнее всего, у него остался небольшой запас снарядов, и поэтому он мог себе позволить поохотиться на нас. Становилось интересно. Зенитка или старый истребитель? Мамба против Пумбы какого-нибудь!

Лётчик не знал точно, откуда стреляли по его собрату на бомбардировщике. Поэтому, долетев до города, стал пикировать, словно пугая, дразня или вызывая огонь на себя. Буквально сросшись со спусковыми педалями, я невольно затаил дыхание, выбирая удобный момент для стрельбы и сопровождая истребитель стволами зэушки. Дождавшись нужного момента, я нажал на педаль. Зенитка выплюнула из себя два выстрела. Мгновение передохнула, вновь выстрелила и зачастила, прошивая небо смертоносными снарядами. Оба моих помощника-зенитчика уже стояли поблизости, готовые в любой момент заменить снарядную коробку. И вскоре им эта возможность представилась. ЗУльфия исторгала из себя пустые гильзы просто с неимоверной скоростью!

Поймать на прицел и попасть в летящий истребитель оказалось намного сложнее, чем в штурмовик. Но были и плюсы: критичными для него оказывались практически все попадания. Но для этого я истратил три коробки снарядов, вместо одной по штурмовику.

Впрочем, лётчик в истребителе в какой-то момент времени заметил, откуда по нему ведётся огонь, и ответил на это, тоже начав стрелять из пушек. Зенитка стояла во дворе одного из домов на окраине Барауэ. Рядом росла пара пышных деревьев, в тени которых я и прятался. Это, конечно, несколько снижало мне сектор обзора, но ведь первоначально я предполагал стрелять самолётам в зад. А тут пришлось крутиться во все стороны света! И я стрелял, вертясь вместе с установкой словно на карусели.

Прямо надо мной, поливая всё вокруг огнём из пушки, пролетел истребитель. Очередь 30-мм снарядов пробила крышу здания и посекла деревья. Поднялась пыль, с деревьев посыпалась листва, полетели какие-то щепки и прочий хлам.

Хрясь! И по моей буйной голове прилетело сбитой с дерева веткой. Вот, блин! Развернув орудие вслед шальному истребителю, я ударил по нему короткими очередями по два снаряда.

Но самолёт, резво развернувшись, зашёл с другого курса. Его снаряды буквально взорвали забор и, задев крышу ближайшего дома, выворотили наружу его неприглядные внутренности. Засвистели осколки, полетели во все стороны куски глины и дерева, остро запахло старой, как тьма веков, пылью. Однако и я успел при этом заходе поймать «птичку» в прицел и, кажется, попал в хвост, но это неточно.

Несмотря на сосредоточенность, умноженную на действие эликсиров и собственную уверенность, меня охватили азарт и ярость. Кто кого? Он меня, или я его? Сознание тут же услужливо подбросило анекдот в тему.

Заходят два грузина в кафешку, берут бутылку коньяку и на закуску конфет, но никак не могут вспомнить, каких хотели.

— Ээ, нам конфет нужно.

— Каких именно? — спрашивает продавец.

— «Мы её», да, братан?! — уточняет один у другого.

— Нэт! — качает тот головой.

— «Он её»?

— Нэт!

— А, вспомнил! «Она нас»!

— Точно! — соглашается с ним его друг, забирая конфеты с соответствующей начинкой.

Самолёт снова промчался над моей головой, промахнувшись совсем чуть-чуть. Снаряды его пушек вспахали землю рядом. Кого-то из расчёта ими, кажется, убило или ранило. Но я не промахнулся. Зенитка выстрелила, и в этот раз её снаряды попали прямо в брюхо истребителя, вероятно, повредив что-то жизненно важное.

Самолёт внезапно завертело, закружило, и он стал терять высоту, пока через несколько секунд не упал в воду. Врезавшись в океан, машина подняла столб воды и благополучно затонула. Успел ли катапультироваться лётчик, я не понял. В любом случае я не собирался за ним охотиться. А спасение утопающих, как всем известно, дело рук самих утопающих.

Наступила какая-то поистине благословенная тишина. После бесконечно долгой стрельбы, которая велась как с земли, так и с воздуха, эта тишина казалась просто оглушительной. Несколько секунд царило полное оцепенение, словно даже ветер замер, боясь потревожить лист на раздолбанном почти в хлам дереве. А потом вдруг звуки вернулись! Вернулись все и разом, в буквальном смысле, ударив по ушам.