У нас с Юлей фантазии не хватало, чтобы исполнить в жанре порно что-то оригинальное, но без летального исхода.

Моих текстов было достаточно для съема квартиры, на еду и даже на какие-то развлечения, но застой, в котором я нахожусь уже три месяца, до хорошего не доведет. Юля на сиськах и жопе проживет, а мне, походу, все-таки нужно устраиваться на реальную работу.

Прежде чем пройти через КПП на территорию фермы, пришлось отстоять километровую очередь. Несмотря на то, что в Москве сейчас поистине сибирские морозы, люди, переминаясь с ноги на ногу, ждали своей очереди. Кто-то делился горячим чаем из термоса. Один мужчина героически противостоял лысиной февральской стуже, потому что отдал шапку хрупкой девушке, стоявшей перед ним. Она куталась в растянутый мужской свитер и с завистью смотрела на тех, кто был одет в нормальную зимнюю одежду. Когда подошла моя очередь, было за полночь. Гигантские трубы фермы в темноте выглядели угрожающе, словно готовые обвалиться на тебя и похоронить под своими обломками.

— Руку на сканер, — отрешенно сказал охранник на КПП.

Я приложил руку.

— Григорий Шарин, жена Юлия Шарина, — зачем-то повторил охранник очевидный для меня факт. — Сколько будете работать?

— Месяц пока, — ответил я.

— Вы на месяц отключены от Системы, проходите на рабочее место.

Если честно, я рассчитывал выйти на ферму завтра, чтобы хоть еще одну ночь пожить нормальной жизнью.

На ферме абсолютно все занимались одним и тем же — заменой перегоревших майнинговых блоков. А горели они ежеминутно. Выдергиваешь мертвый блок, вставляешь на его место новый. Все. Казалось бы, ничего сложного, но уже в конце первой недели я почувствовал, что начинаю сходить с ума. Четкая инструкция, в которой прописано каждое движение и каждый шаг. Двадцать минут на обед, и Витя, гребаный Витя, который работал со мной в паре.

Именно он сводил меня с ума. Человек никогда не был подключен к Системе и люто ненавидел всех, кто в ней. Разговаривать в рабочее время запрещено, но Витя научился бормотать себе под нос, не шевеля губами. Он без остановки проклинал все на свете: себя, свою жизнь, эту работу, и мечтал к чертовой матери взорвать ферму. Как-то на обеде я спросил Витю, почему он никогда не подключался к Системе. Неужели он не может сгенерировать хоть какой-то контент. На что Витя сжал кулаки, выпучил глаза и ответил мне так, что пропало вообще какое-либо желание задавать ему вопросы:

— Да в рот его, этот ваш контент! Суки! Паразиты! Живете благодаря нам, вот таким простым работягам!

— Вить, успокойся, — попытался я сдержать его пыл.

— Да как успокоиться, Гриш? — не унимался мой напарник. — Ты тоже думаешь, что контент более ценен, чем то, чем занимаются люди на реальной работе?

— Тогда почему ты с такими убеждениями трудишься именно здесь? Получается, благодаря тебе в том числе существуют ферма и Система. Нет разве?

— Я знаю, что делаю! Взорву все нахрен, — добавил он уже шепотом.

Мне было жаль Виктора. С одной стороны, он, конечно, прав. Но с другой. Если почитать историю, при каком строе и режиме люди были довольны? Все-таки, мне кажется, что сейчас, в эпоху Системы — не самый худший вариант. Никто тебя не заставляет идти работать. Всего лишь выбор. Правда, выбор между смертью и жизнью, но добровольный. И пока еще смерть вызывает хоть какие-то реакции, с помощью нее можно попытаться обеспечить безбедное существование своим близким. Все равно все сдохнем.

Прошел почти месяц. За день до окончания моего рабочего срока, на обеде, Витя сказал:

— Гриш, ты же завтра уйдешь и снова подключишься к Системе?

— Ну да.