— Миллион, думаю, а это одиннадцать часов видео.
— Час остался?
— Угу, — сказал индеец и протянул мне трубку.
Я машинально сделал глубокую затяжку, хоть и не собирался курить. Голова закружилась. Я закрыл глаза и лег тут же на полу.
Не знаю, что за дрянь забивает в эту трубку Индеец, но очнулся я только следующим утром.
Индейца не было. Камеры на штативе тоже. Я сделал на кухне чай, несколько раз пытался дозвониться Индейцу, безрезультатно.
Через час пришел мой друг. Я не мог поверить глазам. Вместо длинных волос, собранных в косу, модная прическа, вместо кислотного балахона строгий костюм. Белая рубашка, галстук. Индеец со мной даже не поздоровался. Кивнул, давая понять, что заметил, и все. Он деловито расхаживал по комнате и говорил по телефону: «Да, да, завтра могу. Да, образование высшее. Трудовая? Меня устраивает договор».
— Индеец, ты это, ты как? — спросил я.
— Тебе, наверное, домой нужно?
— Да, наверное, нужно.
Под окном орут коты. Где-то вдалеке воют собаки. Я не могу уснуть. Кажется, что это и не вой собачий, и не ор кошачий. Больше похоже на плач. Они плачут. Они точно плачут. Коты и собаки. Им страшно. Они же остались совсем одни.
Я поставил телефон на зарядку. Включил фронтальную камеру.
«Одиннадцать часов, говоришь? Ладно. Я больше не могу слушать этот плач. Не могу».
Технополис
— Сколько монет у тебя осталось? — спросила Юля, не отрываясь от планшета.
— Три, — ответил я и спиной почувствовал, как она напряглась, — я что-нибудь придумаю.
Если честно, я даже приблизительно не представлял, что именно придумаю. За последние три месяца я не написал ни строчки. Ни одной заметки, не говоря уже о рассказах, которые в Системе почти уже никто не дочитывает до конца. На сто просмотров хорошо если будет одна реакция, а курс монеты сейчас — десять тысяч реакций.
— Андрей с восьмого этажа вчера получил за один пост сто монет, — словно в укор сказала Юля.
— Ты пост видела?
— Нет.