– Не один десяток. Опеку над сиротой Бренци, чьих родителей казнили за умышленное убийство тринадцати человек, взял на себя, например, не кто иной как лорд Джоаккино Себастьяни, который в это время как раз привез в пансион среднего сына. Одного сына, прошу отметить – и никакой дочери.

Ярко-синие глаза сверкнули при упоминании имени лорда Себастьяни-старшего. Лорд Фабиано выпрямился, тонкие губы сжались. Но к рассказу он не добавил ни слова.

– Этот факт показался мне подозрительным, – продолжил лорд Сантанильо. – И я взял на себя смелость поворошить старые архивы. Поднял все те же табели успеваемости, ведомости по оплате за обучение и прочие документы. Себастьяни, надеюсь, ты простишь меня за то, что я теперь в курсе твоих невероятных успехов в пении?

Менталист кивнул, словно давая адвокату разрешение на что-то, но вслух сказал другое:

– Только не проси исполнить тебе колыбельную.

Адвокат лишь отмахнулся.

– В любом случае интересовали меня вовсе не ты и твои подозрительные успехи на уроках госпожи Бьянки, а твоя сестра. Представьте себе, гордому отцу ни разу не пришлось оплатить ее обучение. И более того, никакой юной леди Элейны Себастьяни вообще никогда не числилось в пансионе Ллойдов. Я не смог обнаружить ни оценок, ни ведомостей, ни отчетов – ничего. Однако есть четкая запись, что спустя четыре года после того как старый Себастьяни отдал на обучение музыкально одаренного сына, он забрал из пансиона двух детей – лорда Фабиано и леди Элейну. Не правда ли, странная нестыковка?

– Ты точно ничего не хочешь сказать, Фабиано? – сощурился Майло. – Твое молчание уже причинило достаточно страданий тем, кто этого не заслуживал.

Лицо лорда Фабиано осталось непроницаемым.

– Кастанелло, прошу тебя, не лезь к Себастьяни, я сам все расскажу. – Лорд Сантанильо пристально посмотрел на напряженно прожигающих друг друга взглядами друзей, а затем махнул рукой, возвращаясь к рассказу. – Так вот, я решил пойти дальше и посмотреть, не пропадал ли в это время кто-нибудь из учеников, работников или приютских детей. И – надо же – нашел единственную подходящую по возрасту девочку. Немного порасспрашивал работников пансиона и, к своей удаче, отыскал старую кухарку, которую наняли в год основания приюта. Она должна была стать кормилицей для новорожденной девочки, которую только-только доставили в особняк. Человек, принесший ее, велел лорду и леди Ллойд беречь ребенка как зеницу ока, ибо, как позже подслушала женщина, от нее зависело состояние проигравшихся в дым лордов. И эта девочка…

– Розельдина Ллойд.

Адвокат открыл было рот, чтобы добавить что-то еще – но грохот и звон разбитого стекла в смежной комнате заглушил его слова. Послышались сдавленный женский вскрик, недовольное восклицание – и все стихло.

– Что случилось? – громко спросил Майло, обращаясь к человеку, замершему за дверью.

В открытом проеме возникла госпожа Ленс. Вид у нее был взволнованный и виноватый.

– Прощу прощения, милорды, миледи, – сбивчиво пробормотала экономка. – Я хотела принести вам новую порцию чая, но… – Она отвела взгляд в сторону. – Оступилась и выронила поднос. Подождите, я пришлю кого-нибудь, чтобы убрать осколки.

Она повернулась, явно намереваясь уйти, но лорд Сантанильо остановил ее.

– Постойте, госпожа Ленс, у нас есть к вам несколько вопросов.

– Милорд, пожалуйста. – Она посмотрела на нас с непонятной мольбой во взгляде. – Нужно убрать стекло.

Адвокат не услышал – или сделал вид, что не услышал.

– Вы подслушивали? – прямо спросил он. – Мы не слышали, как вы вошли.