Вскоре выясняется, что в основании стойки есть квадратная пластина около шести дюймов шириной и четверти дюйма толщиной. Но главное — у нее острые края. Если мне удастся ее оторвать, в моих руках окажется грозное оружие. Упершись в стену, давлю на нее обеими ногами. Хоть бы хны. Лишний раз убеждаюсь, что еще полчаса назад я был сильнее.
Приваливаюсь к полкам, чтобы перевести дыхание. Холодный металл вытягивает из меня последнее тепло. Думай, думай.
А может, ничего не надо делать.
Какая разница? Даже если я отсюда выберусь, Дэвид Локано меня из-под земли достанет.
А если я тут загнусь, есть надежда свидеться с Магдалиной.
Чувствую, как тупею и одновременно схожу с ума. Все кажется безразличным. Начинаю давать слабину.
Так дело не пойдет.
Нужен план действий.
Я ударяюсь башкой об железо. Боль приводит меня в чувство. Я включаю мозги.
То, что мне приходит в голову, настолько безумно, настолько неосуществимо, что за это лучше бы и не браться.
К тому же помучиться придется — не то слово.
Но если я все-таки выживу, я смогу себе сказать: ты эти страдания заслужил.
Если вы поставите пятку на пол, а носок оттянете вверх и при этом растопырите пальцы веером (задача не из легких, я понимаю — тем самым вы пытаетесь продемонстрировать свою принадлежность к приматам), то создадите мышечное натяжение между голенью и бедром. Вот по нему я и решил нанести удар.
Опустившись на пол, я вдавливаю правую голень в острый край металлической пластины. Результат неутешительный. Я отделался легкой царапиной. Наверно, я все-таки спасовал в последний момент и побоялся по-настоящему распороть себе ногу.
Тогда я замораживаю голень с помощью обледенелого мешочка с кровью. На этот раз я посильней надавливаю рукой, и кожа на ноге лопается.
От боли я переворачиваюсь на спину и прижимаю колено к груди. Я стискиваю зубы, чтобы не закричать. Чувствую, как ступня онемела, за исключением перепонки между большим и вторым пальцем. Это хорошая новость: я перерезал — таки нужный нерв.
Подождав минутку и убедившись в том, что соседнюю артерию я при этом не задел — в противном случае я подписал бы себе смертный приговор, и теперь можно было бы расслабиться, наслаждаясь последними мгновениями жизни, — я осторожно провожу пальцами по краям разреза. Длина достаточна: примерно три четверти голени. Я снова переворачиваюсь на бок и прижимаю рану к ледяному полу, чтобы ослабить боль и уменьшить кровопотерю. Посмотрим, что из всего этого получится.
Я принимаю сидячее положение. Мошонка, и без того съежившаяся, вся уходит куда-то внутрь. Я погружаю в рану пальцы обеих рук.
Боль отдает мне в бедро. Я понимаю: сейчас или никогда. И усилием воли ввожу пальцы в переплетение горячих мышц.
От прикосновения они сжимаются, как стальные канаты, так что я чуть не остаюсь без пальцев. — Ёпт! — издаю я вопль и с силой раздвигаю неподатливые волокна. Под костяшками пальцев бешено пульсирует артерия.