Заминка вышла в самый что ни на есть ответственный момент. Торжественно открывали на площади перед заводоуправлением монумент. Вершинину показали: дернешь за этот шнур, и покрывало само спадет. Подали команду, он хочет дернуть, а сила в руках пропала.

— Ну чего ты? — толкают его в бок.

— Заело, видать...

— Крепче дергай. Силы, что ли, нету?

Он хочет еще крепче потянуть, а сила-то и вправду пропала от волнения. Может, открывал Вершинин не просто монумент, на котором водрузили знаменитый зеленый автозаводовский Газик довоенного выпуска, а всю свою жизнь, свою судьбу. Потому как имела его фамилия прямое отношение к этому газику...

По весне где-то получил Денис Иванович Вершинин письмо из деревни Медведково Кировской области от дяди Сафония Кузьмича. Тоже Вершинин. У них там до войны вся деревня сто двадцать дворов и только три фамилии. Одна из них, самая многочисленная — Вершинины.

Так и так, писал дядя, почитай, один я тут из роду-племени остался, мне под восемьдесят, приехал бы навестить. Слыхал, мол, высокую награду тебе дали, не загордился ли? Ты уж приезжай. Порадуй старика.

Последний раз Вершинин ездил в родные места с женой, на мотоцикле. Два дня добирались. В этот раз Зоя Ивановна не поехала, она дорабатывала до пенсии, и Вершинин решил отправиться один.

— На машине, что ли, поедешь? — спросила Зоя Ивановна. Вершинин, подумав, ответил:

— Неудобно на машине. Вишь, просит — с наградой. А тут еще и на собственном «Москвиче».

— «Москвичей» сейчас в деревне поболе чем в иных городах.

— Все одно неудобно как-то, — повторил Вершинин. — Поездом поеду.