Я повернула с проспекта Карла Маркса на Боткинскую улицу и была неожиданно и болезненно удивлена. В конце ее я не увидела очаровательного особняка, который стоял в ряду домов на Нижегородской улице, как раз напротив Боткинской. Серенький домик с белыми скульптурными украшениями тридцатых годов прошлого столетия. Это был премиленький особняк по своим архитектурным гармоничным формам. Сейчас на его месте куча щебня. Фугасная шальная бомба его уничтожила. Никаких следов от постройки. Точно он никогда и не существовал. В „Путеводителе по Петербургу“ проф[ессора] В.Я. Курбатова он упоминается как чудесный образец александровского стиля»[212].
«…Говорят, что прилетели жаворонки. Итак, мы с Нюшей благополучно прожили февраль… Пока живы…
Вчера, когда ложились спать, был сильный артобстрел. Где-то рушились стены домов. Снаряды со свистом пролетали над нами. Как было неприятно! Невольно думала: вот сейчас полетят из окон стекла, хлынет ветер и снег закружится по комнате. Ложиться ли спать? Или одетой дождаться конца обстрела? Или полуодетой лечь, чтобы в критический момент можно было быстро выйти из квартиры. В конце концов легла и моментально заснула, согревая руки о теплую грелку».
«…Погибла моя Танечка. Не перенесла тягостей и страданий, встреченных ею по дороге домой. Ляля выжила, она более цепкая к жизни, более бодрая и энергичная. В ней был сильнее тонус жизни. Какое это для меня горе! Я ее очень любила».
«…Вот уже пятый день, как моя дорогая Клавдия Петровна болеет расстройством кишечника. Она совершенно обессилена, и я боюсь за нее. Хотя сегодня ей как будто лучше. На мою беду, она лечится гомеопатией, и я никак не могу найти ей врача-гомеопата и ее успокоить. Она очень слаба и без посторонней помощи не может сделать двух шагов».
Мне удалось поместить ее в госпиталь Военно-медицинской академии, где она, проболев десять дней, 12 апреля умерла. Я потеряла в ней безгранично любящего меня самоотверженного друга… Она всегда была моей опорой, нежной, любящей опорой…
«…Кругом меня потери… Умер от голода мой товарищ по мастерской И.Е. Репина — Митрофан Семенович Федоров…
Сейчас город, несмотря на бомбардировки, обстрелы и продолжающуюся осаду, переводят на восстановление его прежнего, довоенного состояния. Будут чинить водопровод, разрушенную световую линию, канализацию и многое другое.
Решение это меня обрадовало, ободрило. Я увидела в этом волю, целеустремленность, энергию нашего правительства и народа, а следовательно, уверенность в победе. Это дает веру в будущее, которое восторжествует»[213].
Из целого ряда тягостных дней 1942 года мне особенно тяжело вспоминается один. Это была суббота, 4 апреля 1942 года.
Несмотря на то что наши летчики самоотверженно защищали город, врагу удалось во всех частях его сбросить фугасные и осколочные бомбы.
На дворе, около угла нашего дома, разорвалась осколочная бомба, исковеркала глубокими рваными ямами кирпичную стену и вышибла у нас во всех квартирах оконные стекла. Температура была —10°, был вечер, и надо было как-нибудь устраиваться на ночь.
Но не прошло и нескольких минут (бомбежка все еще продолжалась), как со всех сторон послышались удары молотков людей, забивающих чем попало разбитые окна. Этот невинный, но настойчивый звук: тук, тук, тук… произвел на меня глубоко ободряющее впечатление. Как люди борются за жизнь! И как они мужественны, упорны, бодры и вместе с тем бесконечно терпеливы!
Сегодня они забивают чем попало выбитые стекла, работая в полной темноте, а завтра повторится то же самое, и они опять будут стучать молотками (и я с ними). Люди хотят жить!
«…Какой сумбурный и странный день! Неожиданно приехали ко мне два незнакомых гражданина. Они были в полушубках и валенках. Апрель в том году был очень холодный, и стояли морозы. Это были Борис Ив[анович] Загурский и Андрей Андр[еевич] Бартошевич[214]. Они приехали посмотреть, как я живу, что работаю и чем они могли бы мне быть полезны.
Я сидела в спальне за моим большим столом. Окна после бомбежки 4 апреля были забиты кусками фанеры, тюфяком и моими старыми этюдами. Маленькая коптилка светлым сердечком освещала бумагу. Я писала мои „Записки“.