– Я и пальцем не тронул эту вашу Джезебел.

– Я хочу поговорить с Флоренс, – настаивала Мерси.

– Она сейчас не желает ни с кем говорить.

– Флоренс? – ещё одна тщетная попытка.

В ответ не послышалось даже стона.

Когда Малахайд направился в её сторону, Мерси, не раздумывая ни секунды, спустила курок. Он молниеносно изогнулся, пропуская пулю, как будто это было для него привычным делом. Зазвенело стекло, через разбитое окно наружу вырвалась и заколыхалась красная портьера.

Времени для второго выстрела у Мерси не оказалось. Малахайд ухватил её за рукав, грубо дёрнул, вырывая у неё оружие, и толкнул её себе за спину, в контору. Его лицо вдруг придвинулось вплотную к её лицу. Если в нём до сих пор сохранялось хотя бы отдалённое сходство с Торндайком, то сейчас оно исчезло за его гневной гримасой. Вблизи Малахайд выглядел ещё более устрашающе – возможно, потому, что деформация при перевоплощении искажала нормальные человеческие пропорции. Казалось, его лицо разобрали на составляющие и потом собрали неправильно, так, что нос, рот, глаза, брови и щёки хотя и располагались в нужной последовательности, но были сдвинуты относительно друг друга.

– Не говорите, что я вас не предупреждал! – прорычал он ей, потянувшись, чтобы схватить её за плечи.

Мерси увернулась, поднырнула под его руки и оказалась позади него. Она умела реагировать молниеносно, иначе она не смогла бы невредимой выходить ни из приключений шайки Турпина, ни из своих ночных вылазок в чужие библиотеки. Она развернулась быстрее, чем Малахайд, вытянула ногу, изо всех сил врезала ему в спину – и была отброшена силой собственного удара, как будто наткнулась на каменную глыбу. Девушка потеряла равновесие, споткнулась о письменный стол и увидела лежащую за ним в полутьме Флоренс, неподвижную, всю в крови.

Возмущённый возглас, раздавшийся затем в комнате, с равной степенью вероятности мог исходить из её уст или из уст её противника, она не была уверена ни в том ни в другом. От её пинка Малахайд покачнулся, но удержал равновесие и вновь бросился на неё. Она прыгнула ему навстречу, пригнувшись, чтобы снова проскочить под его руками и врезать плечом ему в живот. Её пронзила боль, от плеча до пальцев на ногах. Ему снова не удалось схватить её, Мерси ударила его носком туфли под колено и в следующую секунду увидела, как он падает.

Прежде чем Малахайд успел подняться на ноги, она скользнула за письменный стол, к Флоренс. Рядом с издательницей валялась половинка ножниц. Блузка девушки была разорвана, бельё пропиталось кровью. Вокруг в беспорядке валялись выпуски «Грошовых ужасов»: вероятно, они свалились со стола, когда Флоренс пыталась защититься.

Мерси попробовала нащупать у Флоренс пульс, когда вновь услышала за собой грохочущие шаги Малахайда: он собирался прижать её в углу за письменным столом. Она выпрямилась, чтобы ускользнуть или – если успеет – добраться до револьвера, который должен был валяться где-то рядом. Но Малахайд успел раньше.

Расставив ноги, он запрыгнул на стол, схватил Мерси за волосы и дёрнул так, что ей пришлось развернуться к нему спиной. Его руки крепко схватили её за локти и прижали их к корпусу, он поднял Мерси с пола, словно ребёнка, и вышвырнул в открытое окно.

Девушка пролетела сквозь деревянный переплёт, как будто он был из папье-маше. В кожу вонзились занозы, нога ударилась о каменную кладку, левая рука задела оконную раму – она воспринимала всё это отстранённо, как будто ход времени замедлился. Вот мимо неё скользнул подоконник, скользнул и уплыл прочь, как дерево, несомое течением; вот внизу разверзлась пропасть внутреннего двора; вот в окнах вокруг показались лица, несомненно, напуганные её выстрелом. Клубок пульсирующей боли и паники, Мерси видела булыжную мостовую под собой, видела разрозненные тени и что-то мокрое и блестящее, – и где-то глубоко в её голове пробудилось нечто новое, то, что она так долго отрицала. Её бросило в жар – возможно, это был предвестник удара о мостовую, а возможно, нечто совершенно иное, потому что жар всё усиливался и, казалось, теперь сочился из каждой поры на коже, – сработал инстинкт самосохранения.

Где-то далеко, запертая в ящике, её сердечная книга раскрылась сама по себе. Она почувствовала это, ощутила её частицу, заключённую в ней самой, и частицу себя, вросшую в сердечную книгу. Библиомантика неудержимо рвалась из неё, словно фейерверк, видимый лишь ей одной.

Воздух под ней сгустился в столб, невидимая рука подхватила её и бережно понесла вниз. Прикосновение к земле не стало оглушающим.

Мостовая вокруг неё была усеяна бумагой, десятками выпусков «Грошовых ужасов», которые вместе с ней смело с подоконника и которые упали вниз гораздо быстрее, чем она. Мерси чувствовала их аромат, аромат раскрытых книжных страниц. Захлопали двери, послышались приближавшиеся шаги и голоса.

– Флоренс, – прошептала она, – ей нужен врач…

Кто-то подсунул ей под голову что-то мягкое. Мерси по-прежнему смотрела вверх, на красную портьеру, трепетавшую в вышине, словно язык пламени. Она подняла было руку, пытаясь схватить воображаемое пламя, и удивилась, что огонь не обжёг ей пальцы.