— Это… Это не считается, ты же их просто взял и переломал! Причём оба раза. Так что теперь играй как следует, вот! — Пришедшие ей на ум достойные аргументы подходили к концу. Поражение было неизбежно.

— Однажды, быть может. А сейчас мне лень. — Соли был непреклонен.

— Совсем-совсем нет?.. А может?.. Ну или однажды… — Вета была подавлена стеной категоричности, голубоватые искры грусти затесались в красное пламя её глаз.

Подавленность обожествляемой демоницы отразилась и на ма’алаки’, которые вовсе не прочь были бы изменить в лучшую сторону её настроение, однако же предпринять какие-либо действия не решались. Непонимающим смысла происходящего химерам оставалось разве что безмолвно сочувствовать своей непонятно почему опечалившейся госпоже до тех пор, пока не представится шанс проявит участие.

В свою очередь, Соли, казалось бы, игнорирующий поддавшуюся унынию подругу, небрежно спросил:

— И в чём же заключается твоя новая игра? Извращённая форма выживания, полагаю?

Вета осторожно ответила:

— Не такая-то уж извращённая… Стражи против стражей, фанатизм против фанатизма, всенаправляющая владычица тьмы против прикрывающегося мясными щитами человечишки. Что-то вроде того. Я ведь переживать начинаю, что тебе стало скучно здесь. Было бы обидно, если бы тебе так быстро стало скучно.

— А я думал, что сперва нужно смахнуть излишки самодовольства с твоего лица. Было бы обидно, если бы ты так легко стала довольна собой. — Парировал Соли отнюдь не осторожно.

И столь же отнюдь не осторожно продекламировала вмиг повеселевшая Вета:

— Х-ха! Самодовольство, между прочим, это целое искусство! Если не выставлять вместо себя плод больного воображения, конечно. Так значит, ты всё-таки хочешь сыграть в мою игру? — Демоница буквально искрила энтузиазмом.

— Ещё не решил. Для начала, спрошу кое-что у ма’алаки’.

— Хорошо-хорошо, но ты спроси как-нибудь так, чтобы захотеть.

Безразлично пожав плечами, человек обернулся к химерам и не менее безразлично, глядя, в общем-то, в никуда, заговорил так, будто его совершенно не волнует, ответят ли ему:

— Получается, что живущие здесь ма’алаки’ находятся в конфликте с расой демонов. На чём основан этот конфликт?

Воины ордена Домини не были уверены в том, что именно желает узнать юноша, признаваемый равным их прекрасной госпожой. Они вообще теперь ни в чём не были уверенны.

Полубарс, обладавший статусом приора и потому кроме абсолютной власти над младшими братьями ордена имевший обязанность говорить и отвечать за всех, виновато покосился на демоницу и нарушил тишину ожидания ответа:

— Учение Епархии Ма’алаки’ гласит, что демоны суть высшая тьма, а значит и высшее зло. В легендах же сказано, что тёмные химеры, исконные враги химер света, демонидами именуемые, кровь от крови расы демонов.

— Учение, легенды… Как выражается конфликт с непосредственно демонами в жизни? — Соли увидел в химерах одно лишь непонимание, отчего прекратил невидящим взглядом осматривать стены. Он впился глазами в своего собеседника-ба’астида. — В твоей жизни. В жизни твоей родни? Знакомых? Тоже нет? В жизни этой твоей Епархии, наконец? Как?

— Так было со времён сотворения мира… — Начал было пояснять приор, однако же оборвался на полуслове, услышав презрительное «пф-ф, как же» обожаемой им суккубы.