В деревне это место называется Лобное. Когда решаются какие-то важные для деревни дела, все собираются именно здесь.

Дом Василия Петровича был полон гостей, но всем нашлось место.

Помянули усопших, выпили по чарке.

А потом выпили и за живущих.

Когда распрощались и сели в машину, я взглянул на Алешу.

Лицо его было бледным, глаза горели.

– Никогда не думал, что у меня столько родни, – сказал он. – Теперь дорогу сюда знаю.

Когда ехали к Нижнему, вспомнилась мне весна 82-го года.

У нас с Толей был друг – талантливейший уральский художник Геннадий Сидорович Мосин. Внезапно он тоже заболел – рак желудка. У него проходила персональная выставка в Москве, на которую он пригласил и нас. Мы поехали, хотя Толе было очень тяжело.

После выставки приехали к дому, в котором жил Толя. Геннадий Сидорович, выйдя из машины, сказал:

– Ну, Толя, может быть, больше не увидимся. Давай поцелуемся на прощание.

– Ну, как не увидимся. Там-то, – Толя показал пальцем в голубое весеннее небо, – там-то мы обязательно встретимся!

И улыбнулся.

…Анатолий мне часто снится, и всегда хорошо. Мы подолгу разговариваем, что-то обсуждаем.

«А почему ты решил, что я умер?» – спрашивает он меня.