— Что эти парни здесь делали?
Она проходит мимо меня и направляется обратно к дому. — Давай поговорим внутри.
Я следую за ней, на нервах. Что бы случилось, если бы я не вернулся, когда вернулся? Она выглядит напряженной и испуганной, как и прошлой ночью. Что им от нее нужно? Она должна им деньги?
Это не имеет никакого смысла. Она барменша, работает в местной таверне, а вечера проводит, уткнувшись носом в книгу. Не могу представить, какой бизнес может быть у них общим.
Я закрываю за собой входную дверь и хватаю ее за руку. — Блейк, посмотри на меня.
Ее лицо бледное и виноватое в свете позднего полудня, проникающего через окно, как будто она сделала что-то плохое.
И да, она, черт возьми, сделала.
— О чем ты думала, когда вот так выставляла себя передо мной?
Она прислонилась к одной из стен в фойе. — Я боялась, что он наставит на тебя пистолет. Он непостоянен и вспыльчив.
— И ты решила, что будет лучше, если он наставит на тебя пистолет? — требую я. Боже, я хочу встряхнуть ее за такое безрассудство.
— Да…
Я хватаю ее за подбородок.
— Нет. Ответ — нет. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Я не позволю тебе подвергать себя опасности, чтобы защитить меня.
Она вырывает лицо из моей хватки, в ее глазах блестят злые слезы. — Боже, Роуэн! Разве ты не видишь? Это я привела опасность к твоему порогу! Этот человек — Лайл — мой крестный отец.
Мои брови нахмурились. Чего бы я ни ожидал от нее услышать, это было не то.
Она издала разочарованный звук и побежала по коридору в гостиную.
Я двигаюсь за ней. — Твой крестный отец? Как это случилось?
Она опускается на диван и обхватывает его край руками. — Мой отец тоже был всадником.
Ее слова звучат как признание. В них звучит сожаление и покорность.
Мне требуется мгновение, чтобы осознать это.