Горе. Боль. Сожаление.
Они накрыли меня с головой. Это кажется сюрреалистичным, и я почти поддаюсь искушению скатиться с кровати, пройти по коридору и зайти в ее комнату в надежде найти ее спящей. Но это сломает меня еще больше. Ее больше нет. Я подвела ее.
Его рука крепко обхватывает меня, когда он понимает, что я проснулась.
— Привет, — говорит он приглушенным голосом.
Я сглатываю. Хотя его близость успокаивает, это не отменяет того, что он сказал и сделал в последний раз, когда был здесь. Впрочем, сейчас не стоит об этом вспоминать. Я слишком измучена, чтобы бороться, чтобы говорить.
Простыни падают вниз по моему телу, и его руки покидают меня, когда я сажусь. Моя голова кружится, и через несколько секунд я почти падаю обратно. Вовремя его рука обхватывает мой живот, и он протягивает мне стакан воды.
— Вот, выпей это, — шепчет он, когда я поворачиваюсь к нему лицом.
— Спасибо. — Я глотаю, осознавая, как пересохло во рту.
— Что я должен для тебя сделать? — спрашивает он, его тон мягкий и добрый, как будто он готов снять с меня груз моей боли.
— Мне нужно увидеть Клаудию, — это все, что я отвечаю.
Она получила за прошлую ночь больше времени, чем заслуживала, и я никак не могу прожить этот день, не встретившись с ней.
Он кивает.
— Ты хочешь, чтобы я остался с Треем?
— Пожалуйста.
— Конечно. Если тебе что-то понадобится, я здесь, Хлоя.
— Спасибо.
— Всегда.
Я жду, пока Трей проснется, прежде чем отправиться в больницу. Он заходит на кухню с поникшими плечами, красными глазами и опухшим лицом, в той же одежде, что и вчера вечером. Даже сейчас он выглядит так, будто находится на грани слез.
Через час после того, как приехал Кайл и рассказал нам об аварии, Трей ушел в свою спальню с согнутой спиной, и с тех пор я вижу его впервые.
Я проверила его перед сном, спросила, все ли у него в порядке, через закрытую дверь, и получила простое: