И Саламандра, в конце концов – а может, она уже всё сделала, и рука болит потому, что Знак мне больше не нужен?..
Пытаюсь приподняться, но тут же падаю обратно, во всём теле дикая слабость, от удара затылком о камень в голове слегка звенит, зато включается слух. Совсем рядом кто-то разговаривает – слов не разбираю, но голоса знакомы, и в мужском звучат униженно-просительные интонации, а в женском…
– … Не для того, чтобы всё бросить на середине. Ты же сам меня и арестуешь, милый, разве ты не за этим пришёл? Когда Наставник будет свободен, мне больше не придётся прятаться. А эта к тому же убила моего дракона. Я не стану её жалеть.
Мужской голос отвечает еле слышно, я понимаю, что это Князев, просто потому, что больше некому. Элис в ответ смеётся, я слышу, как по каменному полу цокают каблуки, а в следующий миг слева возникает ведьма, склоняется надо мной и улыбается, одновременно приветливо и хищно.
– Я не хотела бы тебя убивать, – ласково произносит она. – Свернуть шею твоей твари – да. Очаровать и выпить досуха твоего мужчину – с удовольствием. А потом медленно отрезать от тебя по кусочку – ты не представляешь, сколько зелий требуют человеческой крови или плоти. Но Наставнику нужна твоя сила и сила Саламандры. А ещё – новое тело.
Она оборачивается и демонстративно кивает куда-то в сторону. Мне удаётся приподнять голову и разглядеть у стены крест из тёмного дерева – не христианский, а в виде буквы «х» – и привязанного к нему человека. Надеюсь, привязанного…
– Не плачь, – шепчет Элис и кончиком пальца стирает с моей щеки слезинку. – Он будет жить, долго и счастливо. Ты – нет, но ведь отдать себя в жертву ради жизни любимого – не самый плохой финал, правда? Сейчас я принесу твою подружку, и можно будет начинать.
Думать, кого она имеет в виду, мозг отказывается. Смаргиваю слёзы, пытаюсь присмотреться к Сашке: он, кажется, без сознания, мне не видно лица, только тёмную макушку, и верёвки на запястьях, и пятна на груди и плечах, чёрные, алые, белые, маслянисто-блестящие… Магические символы?
Дверь сотрясает удар, и стены, кажется, тоже вздрагивают. Я вспоминаю, что Князев вроде бы вышиб её, но, похоже, ведьма успела укрепить своё обиталище магией. Снова пытаюсь приподняться, я вроде бы не привязана, но тяжесть во всём теле такая, что едва удаётся поднять руку. Камень сквозь тонкий шёлк кажется ледяным, тепло стремительно уходит из тела, меня начинает трясти, и огненная магия никак не отзывается…
Элис снова появляется в поле зрения, ставит мне на живот небольшую проволочную клетку. В первый миг мне кажется, что там заперт Гошка, но существо внутри меняет цвет с алого и золотого на чёрный, потом вспыхивает, потом снова гаснет и краснеет. Ведьма щелкает ногтем по клетке, запертая Саламандра бросается к её руке, бьётся о прутья, ещё раз и снова, по металлу бегут искры, и вот, значит, почему не отзывается Знак – похоже, защита на клетке блокирует нашу связь. Мне хочется выть от боли и от понимания, что ловушка была даже не на меня, на элементаля, и жутко становится при мысли о твари, которая сумела такое провернуть.
Что будет, если учитель Элис, кем бы он ни был, получит новое тело и новую силу? Что это вообще за существо такое, которое не боится противостоять Саламандрам?!
– Скоро будет не больно, – обещает Элис, и я вижу в её руке тонкий серебристый нож – кажется, тот самый, что насторожил Кощеева. За дверью снова слышится грохот, ведьма легко поводит плечами, даже не пытаясь обернуться. – Никто не войдёт сюда, пока я не позволю, даже если Олежка снова решит своевольничать. Но он не решит, правда, милый?
Краем глаза замечаю шевеление.
– Лисёнок, – шепчет Князев, и мне хочется заткнуть уши и не слышать – ни его слов, ни этих умоляющих интонаций. – Пожалуйста… Не надо… Я ведь всё для тебя… Если доказать воздействие… Ты ведь не виновата, это он… Ты ведь не убийца…
Ведьма снова смеётся, протягивает руку, гладит его по щеке.
– Такая лапочка, – умиляется она. – Герой, борец за добро и справедливость. – Она обходит капитана со спины, кладёт ладони ему на плечи – лезвие ножа бликует возле шеи. – Влюблённые мужчины почти так же очаровательны, как зайки и котятки. Но ведь это ты виноват в смерти Игоря. И те девочки попали в тюрьму из-за тебя. И Катеньку ты сам привёл, практически за ручку. Не хочешь, чтобы убивала я – сделай это сам. Лёгкая смерть, последний дружеский подарок…
Я запрокидываю голову, ловя взгляд Князева. Он без очков, губы вздрагивают, и даже в полумраке видно, как блестит от пота лицо. Я не верю, не хочу верить, что он решится, он же сопротивлялся, он же может ей противостоять, он же полицейский, чтоб его, он же… Пытаюсь сказать хоть что-то, но из горла вырывается только тихий хрип. Капитан медленно поднимает руку с зажатым в кулаке ножом, я чувствую, как к боку прижимается что-то горячее и дрожащее. Гошка, бедненький, вот сейчас ты и останешься без хозяйки… Он, кажется, тоже это осознаёт и даже не рычит, только прижимается крепче, был бы он большим и сильным драконом, мог бы всех спасти, а у меня хватает сил, только чтобы пошевелить пальцами, наткнуться на свободную руку капитана, вцепиться, стиснуть, вложить во взгляд всё то, что никак не получается выговорить словами…
Я ведь тоже ведьма. У меня есть своя сила. Да, я не училась её применять, я сама её боюсь, но должно же быть хоть что-то!
Князев вырывает ладонь, словно обжёгся, и делает шаг назад.
– Не могу… – шепчет он. – Так нельзя…