И ловлю взгляд одной из клиенток.

– Ты-ы!

Марина Ильина вскакивает с кресла, отпихивает парикмахера и хватается за ножницы. Сейчас она не выглядит молодой и красивой, тёмные глаза на перекошенном бледном лице делают её похожей на героиню фильма ужасов, и как вообще она меня узнала сквозь личину?! Ножницы металлически лязгают, я отшатываюсь и успеваю подумать, что она совсем рядом, но Кощеев вдруг оказывается ещё ближе, а в следующую секунду помещение наполняется звоном стекла, грохотом, топотом и визгом. Командир спецгруппы рявкает что-то про «оставаться на своих местах», перепуганные тётки вжимаются в кресла и стены…

– В подвал! – орёт маг, одной рукой указывая направление бойцам, другой удерживая рычащую и бьющуюся Марину. – Щиты на полную! Катя, давай!

Ящерка под рукавом увеличилась вдвое и брызжет искрами. Я пытаюсь накрыть её ладонью и сосредоточиться, но тут Верочка, про которую я и думать забыла, хватает меня за руки и тянет к центру зала. Глаза у неё такие же тёмные и пустые, как у Марины. Я пытаюсь вырваться – точно останутся синяки от её хватки, – но она будто не замечает.

– Пришла, – замогильным голосом сообщает администратор невесть кому. – Пора.

Вспышка внезапной боли ослепляет. Словно сквозь вату слышу крики, чувствую головокружение и тошноту, ноги не держат, пол бьёт в колени. Верочка меня выпускает, но сил встать нет, и я кое-как опираюсь на руки, чтобы не завалиться совсем. Череп на шнурке выскальзывает из-под куртки, повисает перед лицом, смотрит на меня алыми точками, у меня слезятся глаза, и я не вижу ничего, кроме этих точек и белого-белого пола за ними, и холодно, почему так холодно, и сил нет совсем…

А потом вдруг становится тихо-тихо. И в этой тишине я слышу, как по плитке цокают каблуки. Они останавливаются совсем рядом со мной, я вижу кончики белых туфель и край белого же шёлкового подола, а потом чьи-то пальцы впиваются в подбородок, вынуждая меня поднять голову, и по коже проходит волна магической дрожи, стирая личину.

Элис встречает мой взгляд, ласково улыбается, и я, как и в прошлый раз, чувствую собственную никчёмность и невзрачность в сравнении с ней, даже Знак не помогает. Хочется упасть, свернуться в клубок, скулить от накатившего отчаяния, а то и сдохнуть…

Не дождёшься, дрянь.

Стискиваю зубы, пытаюсь отодвинуться, и ведьма с лёгким смешком выпускает меня. Щёлкает по черепу наманикюренными ноготками.

– Удобная штучка, – произносит она. – Надёжная. Инвертировать защиту было непросто, зато теперь бьёт по площади.

Я с трудом поворачиваю голову, в поле зрения попадают подошвы чёрных ботинок с глубоким протектором. Владельца обуви мне не видно, но если похожие амулеты были на всех бойцах…

– Олежка здорово мне с этим помог, даже сумел образец достать, – продолжает Элис. – Кстати, что ж он сам не приехал? А ведь клялся, что любит… Вот они, мужчины. Впрочем, теперь мне и без него хватит, мальчики молодые, сильные, энергии будет много… Не дёргайся, колдун, тогда умрёшь быстро и безболезненно.

Кощеев за моей спиной шипит что-то матерное. Элис щёлкает пальцами, я слышу шелест ткани и стук множества каблуков. Череп наливается тяжестью, будто на шее висит мешок с кирпичами, но мне удаётся поднять голову…

В наступившей тишине со стола маникюрщицы сыплются разноцветные флакончики, раскатываются по полу. Мастера с одинаково пустыми глазами расходятся по залу, клиентки не отстают – одновременно смешно и жутко смотрятся полоски фольги в волосах, потёки краски на лицах, ногти разной длины и цвета… Зачарованные опускаются на колени возле лежащих бойцов, синхронно поднимают руки с зажатыми в кулаках ножницами, десяток разнокалиберных лезвий вспыхивает в свете белых ламп. Только массовых жертвоприношений нам тут не хватало, где эта грёбаная Саламандра и где её магия, когда она нужна?!

От напряжения почти перестаю дышать, внутренности скручиваются в горящий узел, перед глазами вспыхивают и гаснут искры. Медленно, очень медленно отрываю ладонь от пола, вцепляюсь в шнурок, пытаюсь вызвать хотя бы крохотный огонёк в пальцах, слышу, как совсем рядом смеётся ведьма…

А потом ахает, коротко и зло.

В следующий миг в ладонь впиваются острые невидимые зубы, я вскрикиваю, левая рука подламывается, зато в правой всё-таки вспыхивает огонь…

Я лечу на пол.