4 дня 2 часа

Эрика отменяет все свои встречи, вместо того бродя по Пустоши в чаянии одной силой воли призвать прорыв, добиться которого никак не удается, но после нескольких кругов сдается и удаляется в свой кабинет, чтобы поработать, частым гребнем пройдясь по все более толстому досье Саманты Крю лично.

Эрика замечает, что Саманта, будучи новичком в цифровом мире, проделала откровенно похвальную работу, зачищая свои соцсети. В результате алгоритмам «Слияния» пришлось копать вширь и вглубь, выискивая хлебные крошки биографии, вынюхивая следы, нащупывая остатки закономерностей, любопытные ошметки, пережившие ее попытки сокрытия информации.

Взять, к примеру, больничный послужной список Сэм: там содержатся хвалебные записи пациентов, одобрительные отзывы руководящего медперсонала. Один-единственный критический рапорт обвиняет ее в нарушении субординации с приложением жалобы врача, заявлявшего, что она проигнорировала его план лечения и через голову обратилась к заведующему отделением общей хирургии. И, как в конце концов установило расследование, была права.

Помимо того, в катакомбах обширного семейного мемориала нашлись посты ее племянниц, сканы старых отпечатков, показывающих ее ребенком, держащим гаечный ключ длиной с собственную руку во время ремонта автомобиля вместе с мамой и папой в районе Брукленд округа Колумбия. А вот другие фото, выданные на-гора командами, обыскавшими складскую ячейку Сэм в пригороде Бостона, каталогизируя ее содержимое в режиме реального времени. Фотоальбомы, коробки с письмами — все это оцифровано «Слиянием» для поиска лиц. А заодно нашли старый ноутбук. Вдохнули искру жизни в его затхлое содержимое, реконструируя древние истории поиска, электронную почту. Здесь ни следа метлы — ни новой, ни старой. Но ничего похожего на карту с большим крестиком, отмечающим место, где зарыт клад, — только фрагменты упрямо не желающей складываться картины.

На обед ассистентка приносит Эрике салат. Если б не соус, то вообще безвкусный. Дальше день катится с мучительной инерцией, знакомой копам в засаде, и Эрика чувствует нарастающее чувство безысходности, охватившее и Пустошь. Теперь каждый час на счету, но от Саманты по-прежнему ни слуху ни духу.

Предпринята бесплодная дорогостоящая попытка разослать команды захвата по барам, где она зависала в студенческие годы. В коттедж в лесу, куда она раньше частенько ездила в отпуск. Ее прежний университетский городок прочесали на предмет закутков, где Сэм тайком покуривала. Ни следа.

И все же из всего этого хаоса и хлама бытия перед Эрикой начинает мало-помалу прорисовываться личность. Как будто марево синих точек вирутальной реальности все более детализируется. Эрика видит женщину, материализующуюся перед ней, — ту, чья жизнь пошла под откос, когда ее любящий муж растворился в воздухе. Уоррен не похож на человека, который способен без зазрения совести предать жену, превратив ее жизнь в пытку. Сохранившиеся электронные письма от Уоррена к Сэм и от Сэм к Уоррену рисуют образ любящей четы. Эрика выстраивает картину, в которой Уоррен каким-то образом работал на государство и пропал без вести, находясь на службе, оставив жену, которая лишь после этого возненавидела страну, а точнее, государство, отказывающееся расследовать его таинственное исчезновение. Сэм, какой ее воспринимает Эрика теперь, оберегает свою веру в Уоррена, как последнюю горящую свечу в ураган, хотя сочувственные электронные письма от друзей и подруг уже иссякли, хотя ее начинают считать малость тронутой все, кроме стоических родителей. И вот Сэм обуревает гнев — на политиканов, на друзей, на всех, кто повернулся спиной к ней и ее надеждам. И тут подворачивается программа «Слияние».

В анкете заявки на участие спрашивается: «Откуда вы узнали о нас?» Сэм (под именем Кейтлин Дэй) написала: «Услышала разговор в библиотеке». Но, по всей вероятности, учитывая явную причастность Уоррена к миру спецслужб, где болтовня о готовящемся состязании поощрялась ради выявления самых лучших претендентов, Эрика заключает, что Сэм услышала об этом каким-то другим образом. Эрика представляет, как на Сэм нисходит просветление, когда она начинает строить планы, видя в этом бета-тесте последний шанс. Достойно подражания, одна самоотверженность чего стоит! Команда «Слияния» считала, что преследует женщину, просто нахватавшуюсю премудрости из детективных романов, но свидетельства, разворачивающиеся перед Эрикой теперь, говорят: эта женщина еще до стартового свистка изучала, как сбивать со следа самое навроченное наблюдение, продумывала тактику до самых глубин, разрабатывала обманки и двойные обманки, ложные выпады и маневры уклонения с дотошностью шахматного гроссмейстера — как будто с самого начала почти не сомневалась, что окажется в числе избранных. А если она просто знала?

Прежде чем выйти из системы, Эрика пролистывает экраны обратно к фотографиям Сэм и Уоррена и тут задерживается на одной из них, с родителями Сэм — Джоном и Лорел Уорхерст, кряжистым и худенькой соответственно: оба выглядят целеустремленными и цельными, его бейсболка усеяна эмблемами гоночных команд, из нагрудного кармана рубашки с короткими рукавами торчит пачка сигарет, от горящей сигареты в толстых пальцах механика, обнимающих плечо жены, вьется дымок, а она, светловолосая и искрящаяся, но устрашающая в своем тренировочном костюме из спандекса, демонстрирует идеальную стоматологию улыбки, как бы гарантируя, что уж она и ее благоверный взяли от жизни свое…

Эрика обходит Пустошь, чтобы найти Соню.

— Дай мне все, что у нас есть на родителей Нуля Десять.