«Вот оно как, — подумал я. — Стало быть, моя догадка была верна. Преданный соратник Наполеона, вчерашний драгун, приобщенный им к святая святых — управлению Францией, на самом деле служит Талейрану. Занятный факт. Интересно, станет он меня спрашивать, куда я подевался из запертой кельи, или это теперь в порядке вещей? И еще более интересно, почему Жозефина Богарне пришла ходатайствовать за меня сюда, а не к своему бывшему любовнику Баррасу — члену Директории? Пора поделиться с Лисом впечатлениями. Очень похоже, что второй после Бонапарта по таланту и славе генерал Республики находится в плотном кольце исключительно преданных людей. И в любой момент это кольцо может превратиться в удавку».

— Благодарю за повышение в чине, монсеньор! — Я расправил плечи. Кажется, капитана де Вержена должно радовать возвращение прежнего звания.

— Пустое, — отмахнулся Талейран, — вы достойны куда большего и, если будете верны, можете не сомневаться, награда превзойдет все ожидания.

— Но что же я должен сделать?

— Быть хорошим, интересным соперником для генерала Бернадота, приятным собеседником для господина военного министра и ждать приказа. А вот, кстати, и месье де Морней…

Наполеон, хмурясь, заложил руки за спину. Рассказ лейтенанта гидов, хоть и лишенный крестьянских всхлипов и причитаний, отчего-то крайне раздражал его. Может быть, потому, что выходило — Жюно прав, а он, непререкаемый, всегда знающий все лучше всех, ошибся.

— Ерунда! — отмахнулся он. — Посмотрите на башни. Даже слепец может разобраться, что это фортификационное сооружение эпохи Спекле[51] и что разрушено оно орудийными залпами. Мы встречались с подобной кладкой у стен Турина. Вот там бы я поставил брешь-батарею. Видите пролом в стене?

— Ваша милость, — услышав речи генерала, залопотал кузнец, — да что вы такое говорите…

— Обращайтесь ко мне «гражданин», — оборвал его Бонапарт.

— Клянусь мощами святого Этьена, все так и было, как ваш офицер говорит.

— Это все сказки для устрашения детей, — резко бросил Наполеон. — Их придумали ваши бабушки, чтобы удержать сорванцов от купания в реке без должного присмотра и от рейдов по развалинам.

— Да нет же! — не унимался правдолюб. — Вы мне не верите?

Лицо генерала приобрело насмешливо-презрительное выражение:

— Рейнар, вызовите сюда командира понтонеров[52], я хочу, чтобы он с людьми раскопал корни этого дерева.

— Упаси Бог! Ваша милость…

— Гражданин! — жестко бросил Наполеон. — Поторопитесь, Рейнар.

Он стоял на берегу и смотрел, как уносится течением к близкому морю брошенная в стремнину ветка. Уже скоро, очень скоро он займет место в адмиральской каюте флагманского линейного корабля и отправится в окутанную таинственным флером страну легенд и несметных богатств, еще более баснословных, чем сами легенды. Он потягается и с Цезарем, и с Александром Македонским и впишет свое имя в сонм величайших. Он победит, непременно победит! И все же слова Рейнара не шли из его головы: чего стоят эти победы, кому и для чего они нужны? Конечно, если отбросить воинскую славу, почести, триумфы…

Бить англичан следует в Англии. Здесь бы надлежало провести отвлекающий маневр, заставить британцев сцепиться, перебрасывать войска к черту на кулички и, когда они достаточно ослабнут, — атаковать! Как он всегда это делал: быстрый решительный натиск, рев сотен орудий, настоящее адское пекло, в котором не устоять никому. А в Египет — туда можно было бы послать и Бернадота. Он не дурак, храбр и энергичен, а главное, англичане с ним увязнут надолго. Этот рубака любит бой ради боя.

У него же есть дела и поважнее. Зачем оттаптывать мозоли британскому льву, если можно ударить в сердце? Совсем недавно он предлагал Директории высадиться в Ирландии, поднять тысячи и тысячи местных жителей, сильных и свирепых бойцов, только и ждущих момента пустить кровь захватчикам-англичанам. Эх, если бы не все эти дипломатические игры! Если бы не увещевания Жозефины…

— Мой генерал! — раздался за его спиной возбужденный, пожалуй, даже нервный крик Жюно. — Там скелет!