— Мое вчерашнее поведение… непозволительно.

— Хм.

Разве его извинений недостаточно? Себастьян этого не умел — до сих пор ему едва ли представлялся случай перед кем-то извиняться, не говоря уж о том, чтобы извиняться перед простолюдинкой.

— Вы… вы понимаете, что я сказал? — поинтересовался он.

— Я отлично говорю по-английски, благодарю вас. Я понимаю одно: вы совершенно не умеете извиняться.

Он прищурился.

— Точнее сказать, я вижу, что вы не умеете эти извинения принимать.

Она собралась было уже закрыть дверь.

Себастьян схватился за дверь, чтобы не дать ее закрыть.

— Ваша взяла, — уступил он. — Мое поведение было… грубым, — сказал он, пользуясь ее определением, и внутренне вздрогнул. По сути, его нельзя было назвать неучтивым человеком. По крайней мере, до вчерашнего дня. «Высшее искусство войны — победить врага без боя» — так говорит старая китайская пословица. Его с детства учили древней мудрости, а он презренно ею не воспользовался. — Нет мне оправдания иного, нежели печаль, охватившая меня от потери доброго друга алусианца. Прошу простить меня, мисс Триклбэнк.

Она убрала руку с двери.

— Речь идет о вашем друге? А я и не знала, что он был вам другом. Если я еще этого не говорила, то произнесу сейчас: примите мои искренние и глубочайшие соболезнования вашей утрате.

Кажется, она смягчилась. Ее слова прозвучали искренне. Он тоже убрал руку с двери.

— Прошу вас, позвольте мне пройти, — негромко попросил он. — Даю вам слово, что буду предельно учтив.

— Это принц? — спросила служанка, высовывая голову из-за плеча мисс Триклбэнк.

Вопрос удивил Себастьяна — принц не привык к тому, чтобы слуги вообще задавали вопросы, тем более такие навязчивые. Их обязанность — прислуживать, сохраняя при этом молчание, а потом незаметно исчезать. Он ждал, что мисс Триклбэнк одернет нахалку. Но та, к его удивлению, не стала этого делать, сказав:

— Да, это опять принц. Разве не удивительно, Поппи, что я хотела познакомиться с настоящим принцем, чтобы потом хвастаться этим знакомством, а сейчас мы так часто стали с ним встречаться, что можем считаться приятелями. — И она мило улыбнулась гостю.

Себастьян, залюбовавшись ее улыбкой, не стал говорить, что они, скорее всего, не смогут быть приятелями.

Мисс Триклбэнк подалась вперед и выглянула на улицу.

— Вы сегодня один, ваше высочество? Входите быстрее. Вы и так уже привлекли слишком много нежелательного внимания.