Дамы посмотрели на него так, как будто он попросил их задрать платья. Поппи зарделась.

— Что ж… — Она робко отставила чашку в сторону. — Я понимаю, что мне лучше уйти…

— О, дорогая, ты ничуть не мешаешь! — воскликнула мисс Триклбэнк.

— Все в порядке! — легкомысленно отмахнулась Поппи, но обиженный взгляд, который она бросила на Себастьяна перед тем, как уйти, свидетельствовал об обратном.

Мисс Триклбэнк смотрела вслед удаляющейся из гостиной служанке, потом сурово взглянула на Себастьяна, и ее красивые глаза сузились от раздражения.

— Ну и натворили вы дел!

— Я натворил дел?

— Ну не я же ранила ее чувства.

Если честно, он не знал, плакать ему или смеяться от досады.

— Не знаю, как у вас принято в Алусии, но Поппи — это часть нашей семьи, и мы к ней так и относимся.

— Что у вас за семья? — пробормотал себе под нос Себастьян. Он оглянулся на часы и самодовольного кота, на стопку книг, клубки пряжи. — Поверьте мне на слово, я не понимаю. Неужели у вас нет почтения к тому факту, что я наследный принц соседнего государства? Ни капли?

Мисс Триклбэнк взглянула на дверь, за которой скрылась Поппи.

— По всей видимости, нет.

Подобное откровенное пренебрежение лишило его дара речи. Даже в самых смелых своих мечтах он не мог представить подобную ситуацию, в которой сейчас оказался. Она упрямо отказывала ему в той дани уважения, которого он заслуживал. И принцу приходилось с этим мириться, ведь это никого не волновало. Да и к предмету разговора не имело никакого отношения. Ему необходимо узнать, кто передал злосчастную записку, и если единственный способ узнать это — перестать вести себя в этой гостиной, как подобает наследному принцу, то так тому и быть.

Он попробовал еще раз.

— Мисс Триклбэнк, молю вас, покажите мне ту записку, которую вам принесли.

— Я бы с превеликим желанием…

— Благодарю вас.

— Если бы она у меня была. Но у меня ее нет. Папа велел отдать ее властям. Я так и поступила. — Она поставила чашку и подошла к каминной полке со стоящими на ней часами.

— Вы говорите, что у вас нет этой записки?