— Что еще за манера бросать трубку, когда я с тобой разговариваю, черт подери! Жаль, что связь никуда не годится, а то бы я сказал тебе все, что я о тебе думаю! Но кое-что я тебе все-таки скажу. Ты теряешь голову, Джон! Не следовало бы отпускать тебя одного! Я категорически возражаю против вывоза картин! И никому их не подарю! Даже Метрополитену! Я платил за них собственные деньги! Лучше уж распустить фонд.

Джон Блэйн еще раз взглянул на Кэт и выражением лица показал ей, что он собирает все свое мужество в кулак. И тут же бросился в атаку:

— Теперь моя очередь, папа! Послушай, дай мне сказать! Я согласен с тобой!.. Что? Да, прекрасно! Говорю, что согласен с тобой! А!..

Глубоко вздохнув, он продолжил:

— Да, я знаю, что ты ничего не понимаешь… Я согласен с тобой, но по другим причинам. Не потому, что ты платил за картины живые деньги, и не потому, что плохо показывать свою щедрость. Да, да, я продолжаю настаивать на том, что согласен с тобой. Как почему? Потому, что хочу, чтобы люди могли восхищаться искусством в любое время, ежедневно, включая воскресенья и праздники. Вот поэтому-то я и настаиваю на том, чтобы картины остались в Коннектикуте, вблизи крупных городов, где имеется разветвленная сеть прекрасных автодорог, где залы могут быть оборудованы комфортабельными креслами. А поскольку зрители не поедут сюда, то я и отказываюсь от мысли устроить музей здесь… Что это? В Нью-Йорке сейчас гроза?.. Нет, ты же мне сказал заткнуться!.. Хорошо, сэр. Я прощаюсь с тобой… очень тепло… Ты слышишь меня, папа? Я заканчиваю и повторяю, что очень тебя люблю. Твой Джонни.

Он положил трубку и разразился громким смехом.

— О, боже! Что за невозможный отец! Сколько нервов стоит пообщаться с ним. Он просто неисправим! Вот чертов старикашка! Но, несмотря ни на что, я его обожаю!

Его взгляд вновь остановился на Кэт, стоящей на пороге в своем невообразимом наряде. Он засунул руки в карманы из-за боязни, что они позволят себе вольности, и подошел к Кэт.

— У меня идея. И вы можете мне в этом помочь.

— Мочь — это одно, а хотеть — совсем другое, — сказала Кэт, и в глазах ее забегали чертики.

— Я уверен, что вы захотите… это необходимо.

— Необходимо, необходимо, — ворчливо повторила Кэт. — Убедите меня сначала, что это необходимо!

— Нет, это вы должны убедить сэра Ричарда, чтобы он уступил мне замок… вместе с вами.

— Меня?.. Как предмет мебели? — Кэт больше не улыбалась.

— Подумайте сами, как я смогу восстановить замок без вашей помощи?

Видя ее недоверчивое выражение лица — а может, оскорбленное? — он поспешно добавил:

— Я предлагаю вам должность эксперта. — Она сделала шаг назад. — Я буду платить вам, — продолжал он, сделав шаг в сторону. — Я заплачу сколько вы захотите.

— Мне платить? Это невозможно! Я не продаюсь… так же, как и замок. Вы меня совсем не знаете! Я не то… что вы обо мне думаете.

Она отстранилась от него, пересекла неосвещенную комнату и встала у окна. Он не спускал с нее глаз. Что же он такого сказал ей, что могло бы ее так рассердить?

Ночь только начиналась. Выплывшая луна с усердием освещала разбросанные по небу низкие облака. В лунном свете Кэт выделялась темным пятном. Она повернулась к Джону и сказала серьезным тоном: