Командир посмотрел на приборы, сказал:

– Десять узлов! Хорошо идем.

Наверное – хотел впечатление произвести. Для Павла десять узлов или по сухопутному восемнадцать километров в час, это скорость руления на дорожке. Мизер!

Все же часа через четыре, когда уже и глаза слипаться от усталости стали, командир объявил:

– Входим в базу.

На ходовой мостик в рубку поднялись командир, штурман, Павел, вахтенный матрос. Сразу тесно стало.

– Комендоров к орудию! Выстрел по готовности!

Традиция была – давать из пушки холостой выстрел по числу одержанных побед. Бабахнула сорокапятимиллиметровая пушечка. Команде лодки за победу вручали жареного поросенка. Флотские традиции живучи, как авиационные приметы и предрассудки. На пирсе и представитель минноторпедного полка. Павла встречают. Не часто бывает, чтобы кто-то из экипажа самолета, сбитого над морем, возвращался. Командир подлодки Павлу пистолет вернул и документы.

– Не падай больше, летун!

Добрались на «додже» до авиаполка. Видимо, сказалось переохлаждение. Уже утром поднялась температура, кашель, одышка. Полковой врач послушал, вынес вердикт:

– Воспаление легких! В госпиталь!

– Я бы здесь отлежался, – попытался возразить Павел.

– В госпиталь, если жить хочешь!

Флеминг уже открыл пенициллин, но его в СССР поставляли в мизерных количествах. Павлу лекарство досталось. Уколы болели, в день только пенициллин кололи шесть раз. А еще камфорное масло в руку, какие-то порошки. Выздоравливал медленно, тяжело, долго. Мысленно благодарил полкового врача. Останься он в полковом лазарете, уже бы отдал Богу душу.

Пока находился в госпитале, Красная армия освободила Прибалтику. Общие потери советских войск составили 280 тысяч человек, из них 61,5 тысячи убитыми.

В госпитале медики называли находящихся там «ранбольные», сокращенно от раненых и больных. Здесь в самом деле, кроме раненых, находились контуженые и больные. Таких, как Павел, единицы. Из больных – у кого обострились старые болячки. Но у репродуктора в коридоре в двенадцать часов дня и шесть вечера, послушать сводки Совинформбюро, собирались все.

Тишина стояла полная, даже не курили. А уже после шли обсуждения, на карте отмечали положение линии фронта. Наши войска уже вошли на территорию Восточной Пруссии, земли немецкой. И на других участках почти полностью освободили территорию СССР. А кроме того, англичане и американцы летом открыли второй фронт, высадились во Франции. Немцы вынуждены были держать там войска, сняв их с менее важных участков. Настроение немцев изменилось. Против СССР воевать и то тяжело, Восточный фронт нанес тяжелые потери фатерланду, а теперь еще и Западный фронт появился. Немцы потерпели поражение и в Африке.

Когда уже миновал тяжелый период болезни, вместе с другими ранбольными бегал в самоволку, прямо в госпитальной одежде. Да не на танцы, а на рынок. Немцы к прибалтам не проявляли жестокости и массовых казней. Скорее полицейские из местных проводили акции по расстрелу евреев, членов семей коммунистов или советских работников. Потому селяне имели скот, вывозили на рынок для продажи молоко, сметану, яйца, овощи. Ранбольные покупали продукты. Все свежие, а кроме того, в госпитале многих продуктов нет, той же сметаны. Для быстрейшего восстановления сил свежие продукты нужны. Деньги у многих офицеров были, скупали сразу банками или бидонами, несли в госпиталь, делились. Деньги большой роли не играли. Сегодня они у тебя есть, а завтра убили и деньги не нужны. Конечно, были те, кто деньги отсылал родне, в виде аттестата. Поступок прагматичный, деньги в тылу позволяли выжить. На фронте самая большая ценность – жизнь. В госпитале офицеры находились в палатах офицерских, отдельно от рядового или сержантского состава. В питании разница минимальная, офицер вдобавок к пайке получал две-три карамельки, да вместо положенной солдату махорки получал пачку папирос «Звездочка» или «Беломорканал».

И все же подошел день комиссии. Врачи признали Павла годным к полетам без ограничений. Но получил он предписание прибыть не в свой минно-торпедный полк, а в запасной. Попытался уговорить политрука, который входил в состав комиссии, чтобы направили в свой полк.

– Вы в армии, товарищ лейтенант, и должны подчиняться приказам, – отрезал политрук.