Глава 5. Перегонщик

Закрутило, завертело его в воздушном потоке. Вперед и вниз уходила «пешка», за ней уже густой дым валил, длинный язык пламени. Павел дернул кольцо парашюта. Рывок, падение замедлилось, над головой раскрылся белый купол парашюта. Со спины нарастающий рев самолета, пулеметные очереди. Повернул голову – на него «худой» летит, видны вспышки огней от стрельбы. И тут же сильный удар по правой ноге, как палкой с размаху. Нога сразу онемела. Вот сволочь, решил в воздухе расстрелять. Злой, потому что двух «юнкерсов» потерял, по головке по прилету не погладят. Зато на свой счет запишет сбитый ПЕ-2.

«Мессер» пролетел, земля стремительно стала надвигаться. Лишь бы не на дерево. Удар о землю, резкая боль в ноге и полная темнота.

Очнулся уже в палате госпиталя. Как сюда попал, кто его нашел, сколько дней здесь? Ничего не помнил. То, что в госпитале, не сомневался. Запах лекарств, койки по соседству. Не медсанбат. Там раненые в палатках и не койки железные, а деревянные топчаны, а то и на носилках мужики лежат, даже на земле, когда поток раненых велик. Медсанбаты в ближайшем тылу, а госпитали уже в дальнем. Во рту сухо, как в пустыне Кара-Кум. Павел там никогда не был, как-то видел документальный фильм об автопробеге грузовиков отечественных. А вот вспомнилось. Голова кружилась, слабость сильная. Вспомнил про ногу, скосил глаза вниз. Нога на месте, обе выделяются под одеялом. А то испугался – не отрезали ли? Тогда о полетах придется забыть, а другой воинской специальности у него нет. О том, что могут подчистую списать, думать не хотелось. Враг топчет родную землю, каждый мужчина с оружием в руках должен защищать страну, а не сидеть в тылу, прикрываясь справкой о ранении.

То, что он пришел в себя, заметили. К нему подошла санитарка, а может и медсестра в халате. От частых стирок халат был не белый, а сероватый.

– Очнулся, милок?

– Пить!

Губы пересохли, язык шершавый, не голос, а шипение змеиное издает. Сестричка принесла поильник, кружку с носиком, как чайник для заварки чая. Ох, до чего вода вкусна! Выпил весь, не отрываясь.

– Еще!

– Погоди чуток. Ты же без сознания неделю лежал. Не все сразу.

После воды захотелось есть. Коли неделю без сознания был, стало быть, столько и не ел. При кровопотерях усиленное питание нужно, об этом он слышал от людей опытных.

Вскоре медсестра принесла железную миску с супом, кусок хлеба.

– Сам поесть сможешь или покормить?

– Сам, только подушку приподнимите.

В полусидячем положении кушать непривычно. Из ложки на грудь все проливается, рубашку исподнюю намочил. Но приспособился. Обеими руками миску ко рту поднес, жижу высосал, а картошку и макароны уже ложкой в рот отправил. В животе приятная тяжесть и тепло разлились.

Теперь уже уснул крепко. Проснулся от стука ложек во время ужина, раненые ужинали. Ходячие в столовую ушли, остались с десяток тех, кто не мог. Ранены в ноги, как Павел, или состояние тяжелое. А один, в углу, и вовсе без сознания, как Павел недавно был. Каша перловая, которую в армии ненавидели, называли «шрапнелью», сейчас на «ура» пошла. Показалась такой вкусной, да с маслицем. Еще бы мяса кусок.

Поев, обратился к соседу:

– Мы где?

– В госпитале.