Слава всевышнему, лосины мне доверили надеть самой. Потому как натягивать их себе тяжело. А другому человеку — издевательство. Выглядело так, будто экзекуция закончена, но Кроуфорд посадил меня на постель и натянул теплые вязаные носки. Для этого ему пришлось стать на колени и нагнуться. Мне удалось увидеть пару седых волосков в его идеально черной шевелюре.
Облизав пересохшие губы, я прошептала:
— Сколько тебе лет?
Алекс резко вздернул подбородок, странно на меня уставившись, будто боялся чего-то… Что я узнаю, ужасную правду? Но ведь оборотни живут как обычные люди. Или нет?
— Больше тридцати пяти? — предположила я, но ответа не последовало. Но, как известно, молчание самое явное согласие. — Больше сорока пяти? — и снова полная тишина! — Черт, ну тебе не может быть больше пятидесяти… Или?..
— Слишком много разговоров. Еще секунду назад я был уверен, что Браун вколол тебе какое-то сильнейшее успокоительное — ты походила на полумертвую. А сейчас рот не затыкается, — сказал альфа, вскакивая на ноги, на ходу набрасывая мне на плечи теплый пиджак. Попытавшись подняться на ноги, я столкнулась с явным сопротивлением. — Чем меньше ты будешь ходить, тем быстрее поправишься. Так сказал доктор.
Все то время, пока мы спускались вниз на лифте, меня не покидало четыре вопроса… Что случилось с курьером? Почему я вдруг внезапно замерла сегодня, не решаясь противостоять Алексу? Сколько, в конце концов, лет этому человеку?
И, главное, почему до лифта меня надо было нести на руках? Как это связано с хождением?
Глава 10
Браун стоял у центрального выхода, сложив руки на груди и радостно улыбаясь, будто происходило нечто прекрасное. От двуличия доктора по спине шли мурашки!
— Дорогой альфа, я кране рад, что ваша жена идет на поправку! — пролепетал Филип, — Вы более других достойны потомства.
— Как думаете, ходить мне нельзя? — резко прервала я этот фарс, намекая, что пора бы опустить меня на землю.
— Можно ходить, — ляпнул Браун, но, увидев насупленное лицо Алекса, тут же побледнел и поспешно исправился: — Но лучше носить такую ценную ношу на руках, естественно.
— Естественно, — ядовито я прошипела в тон ему, окидывая доктора ненавидящим взглядом. Несколько дней назад он настоятельно рекомендовал мне удалить женские органы и никогда не иметь детей от монстра, а сейчас безостановочное расхваливал альфу и его будущее потомство.
— Спасибо вам, — кратко ответил Кроуфорд, внимательно глядя на врача. Не моргая, не дыша. Это был не просто взгляд. Допрос, не меньше. Браун сделал шаг назад, после чего Алекс протянул странную фразу: — Вы ведь знаете, я всегда даю людям то, что получаю от них. Добро за добро. Предательство за предательство.
Тишина длилось не более полуминуты, но показалась вечностью. Подкинь топор в воздух — и он зависнет. Настолько была напряженной атмосфера. И когда я уже решила, что Браун повержен, он внезапно расплылся в добродушной улыбке и сделал контрольный выстрел:
— Передавайте привет Сьюки. Эта женщина заслуживает не меньшего внимания, чем ваша вторая жена. Мое глубочайшее уважение и поклон!
Альфа напрягся. Я чувствовала, как скрипнули его зубы и сжались пальцы. Сердце в груди застучало сильнее, мышцы напряглись. Лицо вытянулось, стало больше походить на оскал.
Меня тоже передернуло. Каждое упоминание о Сьюки — будто удар под дых. Слова доктора звучали уважительно, и не в чем его было упрекнуть. Но… Теперь каждый из толпы охраны знал, что я официальная любовная. Кокон для ребенка. Та, кто плодит для влюбленной пары.
Стало так мерзко и неприятно, что закружилась голова. Ощущения были странные… Будто я стою голая на центральной площади — и никто не дает мне прикрыться.