Об этом рассказывает в своем труде Вильгельм из Пуатье. Автор же «Поэмы о битве при Гастингсе» о предложении герцога Нормандского насчет поединка не говорит ничего. Такой немаловажный факт, как считают историки, опустить из описания он не мог.
Переговоры больше всего напоминали словесный поединок. В любом случае такие переговоры могли носить только категоричный характер, а высказываемые требования к противной стороне должны отличаться резкостью и, скорее всего, оскорбительностью слов. То есть о какой-то дипломатической любезности рассуждать за сроком давности не приходится.
…Герцог Вильгельм I, настроенный более чем воинственно, решил первым атаковать неприятельские позиции, ибо он видел, что король Гарольд Саксонец имел заметно меньше воинов и первым нападать на неприятеля не намеревается. Он наметил себе выжидательную тактику и должен был отдать достаточной строгий приказ о точном исполнении всеми отрядами задач на ведение оборонительного боя.
В ту эпоху, по многим свидетельствам, боевые действия на земле англосаксов «обходились» без применения конницы. Так было до вторжения из Нормандии. Стороны во время внутренних военных конфликтов и вторжений викингов Скандинавии (из Дании и Норвегии) вели битвы в пеших построениях. Гарольд видел с вершины холма Сенлак значительные числом отряды вражеской рыцарской кавалерии и, вполне возможно, именно поэтому сделал ставку на защиту выбранной им оборонительной позиции.
Неподвижность армии жителей Британии в битве у Гастингса наводит на мысль о том, что король Гарольд Несчастный хорошо знал боевые достоинства тяжелой рыцарской кавалерии. Он ее видел на полях Нормандии и Бретани, когда «гостил» у герцога Вильгельма. То есть он сделал все возможное, чтобы битва не началась на равнине, где могла верховодить тяжелая «панцирная» конница, которой он не имел. Приказания, которые исходили от короля, могли быть направлены, прежде всего, на удерживание отрядами ополчений участков оборонительной позиции.
Многие исследователи рыцарского Средневековья, даже его начальной стадии, приходят к двум выводам касательно Гастингской битвы:
Во-первых, желание выиграть сражение одной только обороной видится безнадежным предприятием.
Во-вторых, в деле у холма Сенлак, стоявшего на равнине, без кавалерии ничего победного сделать было нельзя.
Вне всякого сомнения, герцог Вильгельм отслеживал ситуацию. Конные разъезды донесли герцогу, что подхода новых отрядов англичан не видится. Когда королевское войско оказалось на холме, стало ясно, что усиления оно скоро не получит. Такое немаловажное обстоятельство, скорее всего, и подтолкнуло Вильгельма Завоевателя к атакующему началу битвы. Он спешил, поскольку опасался подхода новых отрядов англосаксов, вероятнее всего – ополчений. Тогда соотношение сил, пусть даже простым числом, могло измениться не в пользу нормандцев.
…На рассвете 14 октября армия правителя Нормандии перешла в наступлении, в полном составе выступив из лагеря у деревушки Певенси. Походная колонна сил вторжения имела авангард, который составила личная рыцарская дружина герцога Вильгельма. В голове колонны находилось большое число лучников и арбалетчиков на случай внезапного нападения из засады. К тому же такие стрелки являли собой неотъемлемую часть боевого охранения в походе.
Если взглянуть со стороны на войско Вильгельма Завоевателя, то поражало, прежде всего, его лучшее вооружение, которого не имела подавляющая часть англосаксов. Рыцари были экипированы в кольчуги (доспехи), сделанные из колец и маленьких четырехугольных железных пластин. Их головы украшали большие железные позолоченные или посеребренные шлемы. Они имели прямые обоюдоострые мечи, копья с древками из легкого, хорошо просушенного дерева с широкими наконечниками, кинжалы, овальные большие щиты. Часть конников обладала дальнобойными луками с обязательным запасом оперенных стрел.
Пешие воины имели более скромное по качеству и цене вооружение. Копейщики гордились своими копьями с длинными легкими древками. Размеры луков и арбалетов (на Руси их называли самострелами) впечатляли: порой они были выше человеческого роста. Высокие щиты были полуовальной формы, заостренные к низу. Такие щиты, поставленные на землю, хорошо прикрывали своего владельца от ударов мечей и копий, а особенно от стрел.
Большая часть экспедиционных судов продолжала держаться на береговой якорной стоянке на случай бегства (отступления) и в ожидании погрузки военной добычи в случае победного для герцога исхода сражения. Бухта у деревушки Певенси в те дни напоминала оживленный морской порт, в котором скопилось большое число стоящих на якоре всевозможных парусников из континентальных портов.
О начавшейся войне на судах говорило то, что матросы и их капитаны находились при оружии, хотя неприятеля не было видно ни на море, ни на берегу. В случае чего герцог мог составить из экипажей немалый отряд неплохо вооруженных пеших людей. Гастингс был совсем недалеко от Певенсийской бухты, поэтому такой резерв «морской пехоты» имел истинное значение.
К началу завоевания Англии герцог Нормандский уже заявил о себе как о способном полководце, не раз одерживавшем виктории в полевых баталиях и при штурмах баронских замков. Битва у мелового холма Сенлак в его биографии была самой большой, ведь сражаться приходилось против королевской армии, а не против личных дружин бретонских и мэнских графов и баронов, их рыцарей. И своих собственных вассалов Нормандии тоже. Более того, сражение оказалось историческим, резко изменившим судьбу Англии.
Хронисты донесли нам крайне скудные сведения о командном составе герцогской армии в Гастингском сражении. Достоверно одно, что в нем ближайшими помощниками герцога являлись единокровные сводные братья Вильгельма Завоевателя – Одо, епископ из Байё и граф Роберт. Они же являлись его первыми советниками по военным делам. Определенных командных должностей братья не имели, если не считать, что каждый командовал личной рыцарской дружиной неизвестной численности.
Армия завоевателей долго выстраивалась в поле перед холмом Сенлак. В первую линию герцог поставил несколько тысяч имевшихся у него лучников и стрелков из арбалетов, обладавших достаточным запасом стрел. Вторая линия состояла из пеших копейщиков, которые, вероятно, своим числом превосходили или равнялись численности всей английской королевской армии.
В третью боевую линию встала многотысячная (или более тысячи конников) рыцарская кавалерия во главе с самим герцогом Вильгельмом Нормандским. Каждая феодальная дружина из всадников, в стальных доспехах, под своими знаменами, держалась от соседей несколько обособленно. Над рыцарскими шлемами развевались петушиные перья, плащи всадников отливались всеми цветами радуги. Не менее блистательно смотрелось одеяние ухоженных коней. Это была самая «нарядная» часть любой армии эпохи Средневековья.
Есть и другая версия боевого построения армии вторжения в битве у Гастингса, и тоже в три боевые линии. Первая из них состояла из французских рыцарей во главе с Роджером де Монтгомери и других конных воинов-наемников. Во вторую герцог поставил отряды союзников, прежде всего феодалов из Бретани (бретонцев набиралось много). В третьей линии расположились собственно нормандцы во главе с Вильгельмом Завоевателем. Однако думается, что такого числа рыцарской конницы он не имел. Это явное преувеличение.
При описании такого построения указывается, что многочисленная герцогская пехота, прежде всего лучники и арбалетчики, расположилась впереди и по бокам всех трех боевых линий. Это был «оплот армии Нормандии», самое надежное и устойчивое звено в армиях, больших и малых, эпохи рыцарского Средневековья.