– от ловли осетров в реке Сене (тогда ее воды отличались редкой для больших рек чистотой),

– от использования мореходных и рыбачьих лодок, паромов через водные преграды на торговых путях и (ветряных и водяных) мельниц,

– с права на взимания значительных портовых, городских ввозных и торговых пошлин,

– с герцогских прав, связанных с замещением вакантных церковных должностей (хочешь подниматься в церковной иерархии – плати герцогу),

– с права собственности на все, что выбрасывается морем на берега Нормандии в результате кораблекрушений (такое случалось почти всегда после хорошего шторма в проливе Ла-Манш),

– с весьма доходной монополии на чеканку собственной монеты во Французском королевстве, пусть и плохой по качеству. При Вильгельме в Нормандии действовало два монетных двора, в городах Руане и Байё.

Интересно то, что даже в своей Нормандии Вильгельм не жил постоянно во дворце или каком-то одном замке. Герцогский двор, по определению одного из историков, больше напоминал кочевой табор в тысячу (с семьями) или где-то около этого людей самых разных людей, обслуживавших герцогское семейство. Это были управители, телохранители (оруженосцы), повара и раздатчики хлеба, врачеватели, вооруженные стражники, псовые охотники, люди других, порой экзотических для наших дней придворных обязанностей.

Этот огромный табор на телегах переезжал из города в город, из замка в замок. Чаще всего семья герцога пребывала, разумеется, в Фалезском замке и столичном Руане. Двор следовал по дорогам за правителем, оглашая окрестности скрипом сотен самых разных повозок, груженных всяким добром, ревом мулов, ржаньем боевых коней, лаем охотничьих собак, детским плачем и криками людей. К такой кочевой жизни Вильгельм и его жена Матильда были привычны, и дискомфорта они от того не получали, хотя им приходилось знакомиться с тяготами такой походной жизни.

…В Нормандии установился мир и покой, о чем местным жителям уже и не мечталось. Хронисты и современники, как, к примеру, Гильом из Пуатье, свидетельствовали, что герцог был действительно любим народом. Когда он совершал поездки по своим владениям, крестьяне и горожане встречали его песнями и улыбками. Их правитель придерживался известных всем законов, с годами все реже занимался самоуправством, заботился о благополучии городов и торговли Нормандии.

Вильгельм окончательно покончил с баронской междоусобицей в герцогстве. Он терпимо относился только к частной войне (файде), когда речь шла о мести за убийство сына или отца. За порядком администрация правителя в лице виконтов смотрела строго, законы исполнялись неукоснительно. Система наказаний (штрафов) служила хорошим, постоянным источником пополнения герцогской казны.

Страна норманнов на севере Франции стала представлять собой для исследователей будущего огромный пласт интересного и поучительного материала. Французский историк Поль Зюмтер писал о герцогстве Нормандия начала 1060-х годов следующее:

«В течение десятилетия, предшествовавшего завоеванию Англии в 1066 году, Нормандское государство окончательно оформилось. В Нормандии тогда, в отличие от большинства других государств и территориальных княжеств Западной Европы, имелось руководство, достойное называться правительством. Вильгельм, используя в собственных целях феодальные отношения, построил из элементов системы, которая сама по себе является отрицанием идеи государства, государство, в котором действовало право в собственном смысле слова и существовали надлежащие средства для его исполнения».

Думается, что все-таки не государство Нормандия являлось конечной целью (ее вполне можно назвать великой) честолюбивого сына Роберта Дьявола. Он мечтал о большем в феодальном мире тогдашней Европы. Этим большим могла быть для него только королевская корона, обрамленная звездопадом побед на полях брани. Современникам же в лице хронистов тогда казалось, что герцог Вильгельм, наладив мир с королевским Парижем, успокоился и больше не желает бурной жизни, опасных приключений и терзаний в помыслах.

Однако успокоился деятельный Вильгельм Нормандский на самое малое время. Он был не из тех людей, которые могли почивать на полученных лаврах и жить в относительном покое. Он стал думать о том, что ему предпринимать дальше, после того как он «разделался с французскими делами» и теперь ему совсем не был страшен королевский Париж.

«Замирились» с ним и правители Анжу, Мэна и Пуату: длительная феодальная война поставила их на грань разорения. Более того, герцог Вильгельм Нормандский фактически отобрал силой оружия у Анжуйской династии важный по местоположению Мэн. Вокруг этого графства в последующие годы еще не раз будут кипеть военные страсти.

Если на внешних границах Нормандии было относительно спокойно, то в ней самой, особенно в южной части, порой вспыхивали баронские мятежи. Много хлопот Вильгельму доставлял Роберт Фиц-Жере, обладавший крепким замком Монтрёй. Герцогу пришлось осадить его, но рыцари мятежника замок сдавать не собирались и держались стойко.

Тогда Вильгельм решил проблему злокозненного барона иным путем. Однажды вечером Роберт Фиц-Жере взял из рук любимой супруги Алисы, кузины герцога, яблоко, надкусил его и тут же испустил предсмертный вопль. В отравлении обвинили некую Мабиль де Беллем, услугами которой герцог пользовался не раз. Как бы там ни было, защитники замка Монтрёй капитулировали, получив за то личное прощение и право служить герцогу.

С другими мятежными баронами Вильгельм расправлялся весьма просто, то есть шел на прямую конфискацию их земельных владений, родовых поместий и замков. Это была суровая мера наказания за баронское непослушание. Так он поступил с Раулем де Тони и Гуго де Гранменилем. Тем пришлось изгнанниками отправиться в южную Италию, которой тогда правили норманны и у них там имелись родичи. Таким же образом герцог покончил с родом Фиц-Жере.

В 1062 году Вильгельму пришлось решать проблему Мэна, когда умер жених его дочери Алисы граф Герберт II. Детей у него, разумеется не было, но, помня про свою вассальскую присягу, он перед смертью обратился к мэнским баронам признать нового властелина в лице герцога Нормандии.

Но те, как только граф ушел из жизни, дружно воспротивились этому. Они избрали для себя правителем владельца Майенна Жоффруа, но тот не решился на такое опасное дело. Тогда мятежные бароны Мэна пригласили на престол графа Восточного Векена Готье де Манта. Тот, поддержанный Жоффруа Майеннским, сразу же отправился в город Манс, который открыл перед ним свои ворота.