Симеон Феодотович Трунов, сын помещика Курской губернии Щигровского уезда (имение их было в селе Большие Щигры), тайно ушел в монастырь вместе с старшим своим братом Павлом. Они прибыли в Оптину пустынь в 1833 году (Павлу было 20 лет, Симеону 16). Только в 1853 году послушник Симеон был приукажен, а 7 сентября 1857 года пострижен был в мантию с именем Сергий. 17 августа 1862 года рукоположен был во иеродиакона, но служить не смог по причине потери голоса. Келейным занятием его было писание уставом. Так, переписал он «Лествицу» святого Иоанна, как и монах Астион. Одна рукопись по благословению старца Макария помещена была в монастырской библиотеке, а другая в скитской. Кроме того, отец Сергий хорошо резал параманные кресты из дерева и кости. Он скончался 31 августа 1884 года в монастырской больнице, гроб с его телом перенесен был в скитскую церковь. Погребение состоялось на скитском кладбище. Прожил отец Сергий 67 лет.
Монах Иннокентий, в миру Иван Иванович Горбунов, купеческий сын из Калуги, поступил в монастырь 35 лет в 1866 году. Послушание его было помогать продавцу-монаху в монастырской лавке. Он пережил своеобразные и длительные искушения: например, ему долго чудились от всего съестного весьма неприятные запахи. Второе — упорные помыслы о невозможности душевного спасения. С этим он приходил к старцу, отцу Амвросию. Тот его каждый раз успокаивал. Раз было так. Он пожаловался отцу Амвросию, что враг его так окрадывает, что и спастись будет нечем. Старец ответил ему: «Чего же красть-то? Ведь говоришь, ничего доброго у тебя нет… Красть-то нечего!». И так посмотрел на смущенного вопрошателя, что тот оторопел, а потом засмеялся. Улыбнулся и старец. Тут искушение и прошло. В монастыре Иван был пострижен в рясофор. Весной 1878 года, после кончины главного письмоводителя старца Амвросия иеромонаха Климента (Зедергольма), отец Иоанн был переведен из монастыря на его место. Кроме того, ему поручено было заведовать скитскими синодиками. 24 июня 1879 года он был пострижен отцом игуменом Исаакием в мантию с именем Иннокентий. Он был нездоров — медленная чахотка подтачивала его силы. 24 января 1886 года он мирно почил, прожив в обители 20 лет, а всего на свете — пятьдесят пять лет.
27 декабря 1887 года в монастырской больнице скончался скитской схимонах Иоанн (Чернов) в возрасте двадцати восьми лет от чахотки. В скит поступил он в марте 1886 года, был певчим и помощником повара, а в июне 1887 года заболел и был помещен в больницу. Тело его было перенесено в скит и там погребено 29 декабря. В схиму пострижен был на смертном одре.
Пётр Семёнович Белоусов, купец города Устюжны, поступил в Оптину пустынь сорока лет 9 сентября 1860 года, а 22 марта 1863-го был переведен в скит — ради того, чтобы управлять пением на левом клиросе (он пел басом). В том же месяце был пострижен в рясофор. В мантию же — 16 декабря 1867 года с именем Палладий. 7 сентября 1869-го посвящен во иеродиакона, и в 1876 году, 27 июля, во иеромонаха. Он вел скитскую летопись и переписывал рукописи полууставом и уставом. Он пользовался хорошим здоровьем, но вот в марте 1888 года старец Амвросий присылает к нему келейника с повелением немедленно собороваться и постригаться в схиму. «Что это? — удивился отец Палладий. — Я здоров!» И не стал исполнять требуемого. Старец еще дважды присылал келейника, и уж тут отец Палладий согласился: «Ну, пожалуй!». Да не успел: вдруг его разбивает паралич, и вот он лежит без движения, не может слова промолвить, но в памяти. В это время его пособоровали, но в схиму постричь не успели. Он скончался. Это было 22 марта 1888 года. Лет ему было шестьдесят восемь.
Монах Алексий (Иванов) происходил из крестьян Псковской губернии (Великолуцкого уезда деревни Марково) и служил младшим писарем при Кронштадтской береговой артиллерии. Там он ходил в Андреевский собор и исповедовался у святого праведного иерея Иоанна Сергиева (Кронштадтского), который однажды сказал ему: «Торопись в монастырь поскорее, время не терпит: скоро Судия праведный грядет». Он пришел в Оптину пустынь и 24 октября 1888 года тридцати двух лет поступил в скит. Послушание ему было назначено — помогать повару. Но не долго он трудился — немногим более месяца. Однажды пришел он к старцу отцу Иосифу с оханьем, жалуясь на нестерпимую боль в чреве. Его немедленно постригли в мантию, особоровали, исповедали и приобщили Святых Христовых Таин, 28 ноября 1888 года последовала его кончина, а на третий день похороны на скитском кладбище. Послушник Максим Горностаев, поступивший в скит 17 декабря 1887 года девятнадцати лет от роду, пел на клиросе, но через год умер — угорел у себя в келии 20 декабря 1888 года.
10 октября 1880 года скончался в Киево-Печерской Лавре ее духовник иеросхимонах Антоний, как написано о нем в житии: «…старец высокий ростом и плотный сложением, с ясными голубыми глазами, в которых светились ум и доброта»318. Он был ученик и келейник Оптинского старца Леонида и сподвижник старца Макария. Из Оптиной отпускали его в паломничество по монастырям: он был на Валааме, в Александро-Свирском и Тихвинском монастырях, в Николаевской Тверской пустыни, в обители Нила Столобенского и монастырях Великого Новгорода. Позднее, уже духовником Киево-Печерской Лавры, был на Выше у святителя Феофана Затворника, который принял его и беседовал с ним. Когда он был пострижен — в житии не сказано. Как духовник он приобрел славу благодатного старца. «Замечательно, — говорится там же, — что, не получив школьного образования, отец Антоний под влиянием святоотеческого чтения так образовался, что писал отчетливо и ясно. У него была огромная переписка с духовными детьми и другими лицами не только в России, но и за границею — на Афоне и в Палестине. <…> Не любил он стесняться и кривить душою в своих писаниях»319. Похоронен был этот старец в Спасо-Преображенском скиту близ Лавры.
Иеросхимонах Иоанн (в монашестве Ефрем) был из дворовых одного ярославского помещика, отец его, имевший большое семейство, был отпущен на волю и приписался к купеческому сословию. Он взял с собой и сына, намереваясь приучить его к торговле. Но тот тайно ушел в Оптину пустынь, где его и приняли в скит. Старец Леонид (это было в 1829 году) сказал: «Наш брат Иван-Ивашка будет наш; у него грязная рубашка, но мы его так уберем, что и родители не узнают и откажутся от него». Иоанн стал младшим келейником у старца и чтецом в храме. Родители нашли, наконец, сына, но увидели его при старце и простили и благословили его на иночество. В том же 1829 году он был пострижен с именем Ефрем. В 1837 году иеромонах Геронтий (также бывший келейник старца Леонида, старец звал его «Горлантий» за зычный голос) был назначен настоятелем пришедшей в упадок Тихоновой пустыни. Вместе с ним послан был и отец Ефрем. «Не смущайтесь, чада, — сказал им отец Леонид, — идите за послушание. Угодник Божий преподобный Тихон прославит свою обитель, по времени она сравняется по довольству с Оптиной». Это исполнилось, но после множества трудов и великих искушений. Сам старец отец Леонид приезжал и жил здесь по нескольку дней, и как ни был он духовно крепок, но и он часто скорбел там, теряя здоровье, но не оставляя забот о трудно восстанавливаемой пустыни. Отец Ефрем рукоположен был во иеромонаха в 1840 году. После этого пришлось ему во исполнение послушаний быть казначеем в Малоярославецком и после в Мещовском монастырях, потом попал в Петербург духовником архиепископа Григория, приехавшего из Калуги для присутствия в Синоде. По возвращении в Калугу отец Ефрем снова был послан в Тихонову пустынь и сделан братским духовником. Здесь обнаружились у отца Ефрема благодатные дары — исцеления недугов, прозрения, старческого наставления душ. За четыре года до кончины он устроил в полуверсте от обители уединенную келейку, куда часто уходил. Почувствовав приближение смерти, стал раздавать все, что имел, — иконы, вещи. Скончался на семьдесят седьмом году 25 июня 1884 года. По смерти он явился одному своему духовному чаду и сказал, что имеет дерзновение у Господа и всегда молится за Тихонову обитель.
Глава 18. Великий князь Константин Константинович Романов в Оптиной пустыни
Архимандрит Исаакий 7 мая 1887 года получил письмо из Петербурга. Писал генерал от артиллерии Павел Егорович Кеппен, управляющий двором Великой княгини Александры Иосифовны Романовой, матери Великого князя Константина Константиновича, известного поэта, военного и государственного деятеля, человека глубоко православного. Он решил посетить Оптину пустынь и побеседовать со старцем Амвросием. Это было первое посещение Оптиной представителем царской семьи (Константин Константинович был внуком Императора Николая I и племянником Императора Александра II).
«Глубокочтимый отец, честнейший архимандрит Исаакий! — значилось в письме. — Имею честь предуведомить Ваше Высокопреподобие, что в пятницу, 8 числа, государь Великий князь Константин Константинович, если Господь благословит благополучный путь, изволит прибыть к вам в Святую обитель до воскресенья утра и предполагает прибыть на лошадях со станции Чернь, а возвратиться через Калугу. Влекомый в обитель чувствами душевной потребности, государь Великий князь желал бы совершить это посещение скромно и сколько возможно избежать обычных встреч и приемов»320.
Вот и Константин Константинович, Великий князь и русский поэт-лирик, и просто человек, имевший очень значительные внутренние проблемы, постоянно боровшие его, собрался наконец, как и многие русские люди, поехать к старцу Амвросию. Грешный, как и все люди, Константин Константинович приобрел монашескую привычку следить за своими помыслами, за действиями «потаенного сердца человека», сокрушаться о своем духовном несовершенстве, считать себя недостойным всех тех благ и талантов, которые дал ему Господь. Он не ел хлеба даром, трудясь на разных поприщах к пользе России, занимая несколько высоких постов, и во всех случаях не формально.
Окончательное решение ехать в Оптину Великий князь принял после прочтения книги Константина Леонтьева «Отец Климент Зедергольм, иеромонах Оптиной пустыни», вышедшей вторым изданием в Москве в 1882 году. Леонтьев в своей книге живо и с теплым чувством описал Оптину и скит, много и умно рассказал о монашестве, и особенно о старчестве — что это за явление в духовной жизни.
В день святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова, 8 мая, Великий князь прибыл в обитель. Это был и канун другого праздника — перенесения мощей святителя и чудотворца Николая из Мир Ликийских в Бар. Как сообщается в житии преподобного Исаакия, «встреченный всей братией в Святых вратах обители, Великий князь проследовал в настоятельские покои… Был вечер — канун праздника. Высокому гостю, по монастырскому обычаю, подан был ужин, к которому приглашался и настоятель. Но последний, по своей простоте, отказался от этой высокой чести, сказав, что он завтра служащий, а в таких случаях не имеет обыкновения ужинать. Эта простота отца Исаакия произвела, между прочим, отрадное впечатление на Великого князя, который не раз высказывал, что подобных людей ему не приходилось видеть»321.
«Вот она, заветная цель моих стремлений! — писал Великий князь в дневнике. — Наконец-то сподобил Господь побывать здесь, в этой святой обители, где, как лампада перед иконой, теплится православная вера, поддерживая в нас дух родного русского благочестия»322.
Он любил церковную службу (и часто в своем дневнике говорил об этом). И здесь, в Оптиной, он стоял во время всенощной, внимательно слушая слова молитв. Он писал, что с дороги «немного раскис», но «в церкви стоял как следует, с полным вниманием, вытянувшись в струнку». «Бдение окончилось только после полуночи, — писал он. — На дворе совсем стемнело. По окончании богослужения архимандрит повел меня из церкви в свои келии. Двое монахов в черном с длинными свечами в руках шли впереди и светили».
В самый праздник святителя Николая Константин Константинович посетил старца Амвросия в скиту. «Я шел к старцу с волнением, — пишет Великий князь, — И вот, переступив через порог небольшого домика с крытым балкончиком, я очутился в маленькой светлой комнате. Старец Амвросий привстал мне навстречу и благословил меня. Нас оставили вдвоем. Он среднего роста, худой, совершенно седой, с добрым лицом и умными, пытливыми глазами. Он болен ногами; они у него в серых шерстяных носках; он то вложит ноги в башмаки, то снова их высунет. Ему трудно ходить. Его приветливый вид, опрятность и вся простая обстановка комнатки, книги на полках, цветы на окне, карточки, портреты и картины по стенам производят самое приятное впечатление. Старец скоро заговорил со мною о том, что жена у меня не православная и что мне надо стараться присоединить ее… Затем он говорил мне, что я бы должен сделать что могу, чтобы нижних чинов у нас не кормили скоромною пищею в постные дни… Многое я бы еще сказал, поверил ему, но у меня слов не хватило, я терялся в мыслях». На другой день Великий князь приходил в скит проститься со старцем.
Впоследствии Константин Константинович не раз вспоминал о беседе со старцем Амвросием, а также и со скитоначальником отцом Анатолием (Зерцаловым). Он был на молебне в скитском храме и особенно запомнил там икону Усекновения главы Иоанна Крестителя. Вернувшись в Петербург, он послал в Иоанно-Предтеченский скит дорогую лампаду хорошей работы. «Я бы желал, — писал он архимандриту Исаакию, — чтобы эта лампада неугасимо теплилась перед святою иконою, постоянно поддерживая духовное единение, установившееся между вашей обителью и мною со дня нашего первого знакомства» (10 сентября 1887)323.
Великий князь очень рад был получить от старца Амвросия благословение для его сына, князя Иоанна, — икону Усекновения главы святого Иоанна Предтечи, копию скитской324, и при этом письмо. Старец писал: «Ваше Императорское Высочество, Благовернейший Государь, Великий князь Константин Константинович! Радоваться Вам о Господе и здравствовати со всем Августейшим Семейством от всей души желаю.
По немощи моей и болезненности после других я, меньший, приношу Вашему Императорскому Высочеству искреннейшее и признательнейшее благодарение за милостивую память и милостивое внимание к худости моей и за присланную в скит наш лампаду к иконе Усекновения главы великого пророка и Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, главного по Боге и Богородице ходатая о спасении нашем. Сам Господь свидетельствует о нем в Евангелии: Болий в рожденных женами пророка Иоанна Крестителя никтоже есть. И потому более всех святых он имеет дерзновение к Рожденному от Девы Господу нашему Иисусу Христу ходатайствовать о спасении нашем. Сильные молитвы Предтечи и Крестителя Господня да сохраняют Августейшего сына Вашего Иоанна, как носящего его имя, и Ваше Императорское Высочество и все Августейшее Ваше Семейство да ограждают от всех скорбных обстояний. В знамение видимого заступления сего Великого Заступника посылаю Вашему Императорскому Высочеству Его икону Усекновения главы. Неугасимая же теплящаяся лампада пред иконою Великого Предтечи и Крестителя Господня да служит нам, скитским и оптинским обитателям, всегдашним напоминанием незабвенного Вашего пребывания в обители нашей и милостивого внимания к худости нашей.
Призывая на особу Вашего Высочества и на все Августейшее Семейство Ваше мир и благословение Божие, пребываю с глубокопочитанием и верноподданническими чувствами Вашего Императорского Высочества недостойный богомолец, многогрешный иеросхимонах Амвросий»325.