Хризанти показала ей сумочку.

– Я успела захватить краски.

– Сойдет, – сказала Реа и повела ее к другому выходу из кухни. – Быстрее.

Сестры были уже на пороге, когда кто-то прокашлялся, и Реа в панике обернулась. К счастью, это была лишь Елени.

Она выглядела до смерти напуганной, над верхней губой блестели бисеринки пота, а в дрожащих руках служанка держала поднос с пустыми бокалами.

– Да? – спросила Реа, рассчитывая на очередное послание от Схорицы.

– Он у южной стены, – пробормотала Елени и, подхватив другой поднос, с бокалами, наполненными вином, поспешила в главный зал.

Значит, Рею не бросили. Какое облегчение!

– У южной стены? – переспросила Хризанти. – Реа, что еще?…

Времени объяснять не было. Реа повлекла сестру за собой, отчаянно надеясь увидеть знакомого человека, ожидающего ее снаружи, вне огромного дома.

Младшая сестра молчала. Реа не сомневалась, что позже та ударится в слезы, как, вероятно, и она сама, но сейчас лицо Хризанти было серьезным, а поступь уверенной.

Реа ощутила прилив нежности. Женщины из рода Аргиросов умели прекрасно приспосабливаться даже к самым неожиданным обстоятельствам.

Вскоре сестры бежали по оливковой роще, петляя среди деревьев. Через минуту перед ними предстала внешняя стена с тайной дверцей, столь искусно сделанной, что Реа не сразу нащупала петли.

Она толкнула створку и выбралась наружу. Елени права – здесь топтался высокий мужчина с густой бородой и теплым взглядом. Пирос, преемник Михали, единственный, кому Реа могла доверять.

– Вот и ты! – воскликнул он, и глаза Хризанти округлились от его амоловакского акцента. – Я переживал. Очевидно, ты заметила, что наши планы пошли прахом.

– Да, – сказала Реа и потянулась пожать ему руку. – Спасибо, Пирос.

Он отмахнулся.

– Ерунда. Ты привела подругу?

– Моя сестра, Хризанти.

– Очень приятно, – проговорила та, но не особо приветливо.