Глава 39

Реа

Брат оставил ее возле утеса вместе с Ницосом и трупом отца в саду у них за спиной. Лексос с такой легкостью бросил их, словно его ничего не волновало. Возможно, так оно и есть. В конце концов, именно Реа была чужой в собственной жизни.

Все казалось таким реальным. Реа постепенно полюбила Михали, ведь отношения молодых людей изменились, и они стали искренни. Но сейчас она не могла не думать о далеком дне выбора Тиспиры, когда спускалась по лестнице, еще не зная, кого позовет.

И как же она удивилась, когда с ее губ слетело имя Михали. Тогда она ни о чем особо не размышляла, но теперь все стало ясно.

Кроме того, она думала и о Схорице. Нет, не Михали заставил ее перейти на сторону повстанцев, однако супруг сыграл немаловажную роль. Значит, отчасти повлиял на ее решение.

Неужели Ницос мог все распланировать? И она не очутилась бы в этой ситуации, впустив в отцовский дом врага, если бы не колибри, обитающая в механическом саду?

Лексос прав. Кто-то в Схорице рассказал Тарро Домина об их планах. Вероятно, Ницос? Но он честно сознался во всех деяниях. С чего бы скрывать еще одно? Нет, постарался явно кто-то из рядов повстанцев, тот, кому доверяли Пирос и Михали. Пожалуй, Реа догадывалась, кто это, хоть и не представляла, как она выглядит: Фалька, дочь и преемница Тарро Домина.

Пирос и Михали доверили Фальке разобраться с Лексосом. Так она и сделала, но и Схорицу обвела вокруг пальца. Рее даже захотелось с ней встретиться, посмотреть на девушку, способную на хитроумные манипуляции.

Что ж, если надолго здесь задержаться, она и впрямь столкнется с Фалькой, а потом наверняка погибнет. Не время погружаться в раздумья.

Реа спрятала кинжал в сапожок, поежившись при мысли о том, что на нем осталась запекшаяся кровь отца, и вместе с Ницосом пошла к лестнице, чтобы вернуться в сад.

Похоже, Рее крупно повезло. Васа умер, не зная о ее предательстве, о том, что она выяснила о матери. Наверное, следовало горевать об отце. И ответы на некоторые вопросы, конечно же, почили вместе с ним. Однако он все равно не сказал бы правду и уж точно не поддержал бы выбор старшей дочери.

Вот и хорошо, что Васы больше нет. Реа всегда была для него верной дочерью и теперь могла похоронить эту часть себя вместе с ним.

Колибри, не моргая, смотрела на девушку, сидя на ветке вишни. Глазки блестели, как влажные бусины, а Рею пробирал холодок. Птичка выглядела более живой, чем другие творения Ницоса. И разумеется, поживее крылатого разведчика, который наблюдал за ней в Ксигоре.

Реа не могла оставить тут колибри, которая могла на нее повлиять. Она не знала, что будет если механизм повредят, и не хотела рисковать.

– Забирай, если хочешь, – спокойно проговорил Ницос. – Все равно она прилетит ко мне по зову.

Реа не нуждалась в разрешении брата, однако лишь после этих слов отцепила шаль с розового куста, отряхнула и вытянула руку, чтобы птичка вспорхнула к ней на палец. А затем бережно закутала колибри в ткань и повязала свободные концы на месте пояса.

– А ты почему еще здесь? – спросила она, неуверенно глядя на брата.