– Разумеется, – с чувством ответила Реа, – но разве не везде так?

Михали выглядел потрясенным, будто у него выбили почву из-под ног.

– Прошу прощения?

– Люди страдают по всей стране и в Стратафоме тоже, хотя бремя у каждого разное, – резко сообщила Реа. – И почему-то люди не считают, что тяжелые условия оправдывают восстание.

– Возможно, посчитали бы, если бы могли выбирать, – неторопливо и с сочувствием изрек Михали. – Я могу дать им выбор.

– Ах, Михали Ласкарис, спаситель народа! Ты говоришь совсем как мой отец.

Как Васа, когда тот занял пост стратагиози. Реа была еще совсем маленькой, но до сих пор помнила, с какой яростью он отзывался о предшественнике, о его слабости и бездействии, а потом клялся, что сам будет лучше.

– Ну уж нет, – не согласился Михали, но Рею было не остановить.

– Ты заявляешь, что ни капли на него не похож, ты ненавидишь все, что ему дорого, и готов это разрушить. И я не понимаю ваших сепаратистов. Какой смысл в независимости, если федерация будет нетронутой?

– Почему же? – энергично отозвался Михали. – Пожалуй, смысл термина «сепаратисты» для нас узковат. Понимаешь? Да, я хочу отсоединиться от Тизакоса и считаю, что Ксигора заслуживает самостоятельности, – с пылом говорил он, и глаза юноши сияли. – Но я желаю свободы для людей. Таковы мои убеждения. Мы свергнем правящих стратагиози, от федерации ничего не останется, а у жителей континента появится право выбора. Эх, ты хоть себя слышала минуту назад? – добавил он со смехом. – Ты уже привела за меня аргументы.

Нет, Реа не могла с ним согласиться. Как ни странно, но слова Михали звучали для нее подобно ядовитым речам Васы. Они с Лексосом обязаны исправить ситуацию. Вернуть отцу его истинное «я», защитить семью и сохранить власть. Однако ей нужно время. И особенно важно сейчас убедиться в том, что она выйдет из подвала живой.

– В твоих словах есть смысл, – медленно проговорила Реа, притворившись, что колеблется.

Пусть Михали считает, что есть возможность ее переубедить. Что он смог до нее достучаться. И ведь, если признаться, последнее ему почти удалось.

Он выдохнул и опустил плечи. Вид у него был столь же изможденный, как, вероятно, и у Реи.

– Точно? И у тебя появились крохи здравого смысла?

– Ты вдохновенно все расписывал, но насмехаешься надо мной, когда начал добиваться успеха?

Михали заразительно рассмеялся.

– Мы в Ксигоре не настолько воспитанные, как вы в Стратафоме.

Улыбка Реи угасла. Он не представлял, каково ей было жить в Стратафоме. Каково это, когда ты постоянно находишься под пристальным надзором, а тебя защищают лишь доспехи вежливости.

– Да, – кивнула она.