– Преданном земле, – поправил Михали.

– Ее здесь похоронили?! – воскликнула Реа, озираясь по сторонам.

Михали усмехнулся.

– Останки не нашли. Это мемориал.

– Ладно. Дальше… Корень как у «любви», но похоже на… глагол?

– Нет, существительное. В святом тизакском они склоняются.

– Очередная причина говорить на современном языке, – отметила Реа.

– Нет, смотри, – Михали направился к Рее и показал на слово, которое они обсуждали. – По окончанию мы сразу понимаем, что речь идет о любви народа к святой. А сейчас все пришлось бы объяснять отдельной фразой.

Реа невольно улыбнулась. Михали неотрывно смотрел на надпись и читал ее, шевеля губами.

– Откуда ты знаешь святой тизакский? От матери?

– Еще от преподавателей, но в основном – да.

– Она еще исповедует религию? Поэтому поддерживает Схорицу? – полюбопытствовала Реа.

– Нет, у нее другие приоритеты, – смутился Михали и отшагнул в сторону.

– А у тебя?

Они ходили вокруг да около, обсуждая сопротивление, но лишь поверхностно.

– Я верю в святых, – ответил Михали с раздражением, которое явно вызвала не Реа. Он махнул рукой на надпись на потолке и добавил: – Да и ваши силы должны были откуда-то взяться.

– Но при этом ты не верующий?

– Пожалуй, нет.

– Тогда к чему это? – устало спросила Реа. – Зачем бороться против моего отца? Ради чего?

– Ты видела город? Нищету? Нужду?