Глава 3

— Ох, святые угодники, бедные мои нервы! — всплеснула руками появившаяся в дверях спальни Сурьмы госпожа Кельсия — высокая, ещё не утратившая красоты дама со сложной причёской, затянутая в строгое и элегантное платье. — Девочки, нельзя же так копаться, до выхода меньше часа!

Девочки (Сурьма и её двенадцатилетняя сестрёнка Таллия) были ещё в нижних платьях. Сидя у зеркала, сёстры в четыре руки, как могли споро, снимали папильотки с волос Сурьмы. Свободные пряди одна за другой падали девушке на плечи, и за каждой следом падал дружный вздох сестёр: локоны опять вышли недостаточно тугие, недостаточно крутобокие и пружинистые. То ли дело — у Таллии: её мелкие букольки всегда получались идеальными.

— Ах, девочки, да что ж это такое-то! — простонала госпожа Кельсия хорошо поставленным голосом.

— У неё слишком жёсткие волосы, — пожаловалась Таллия, — всю ночь были на папильотках, а толку-то!

— Вот, детка, скажи спасибо своему братцу! — мать грозно сверкнула глазами, глядя на Сурьму в зеркало. — Он, негодник, сбежал с единственной особой, умеющей одолеть эти твои «кудри»! Ах, святые угодники, бедные мои нервы! — госпожа Кельсия достала надушенный кружевной платочек и промокнула им сухие глаза. — Никель бросил свою семью в таком положении! Бросил ради какой-то замарашки-горничной! Как нам теперь людям в глаза смотреть? А чем за дом платить? Его жалованье очень нам помогало! Как думаешь, детка, возможно ли устроить вашу с Астатом свадьбу чуть раньше?

— Мами, она и так в августе, куда же раньше!

— А сейчас только май, и нам нужно как-то протянуть ещё три месяца!

— Мы могли бы снять дом поменьше этого и не в самом центре, мами, — робко подала голос Таллия, — нас же всего четверо осталось, не считая поварихи.

— Ах, крошка, сама подумай, как мы объясним это обществу? — ответила мать, выделяя голосом слово «общество», будто речь была не о соседях, а как минимум о членах королевской семьи.

— Временными затруднениями, мами, — вздохнула Сурьма, — временные затруднения у всех случаются.

— Нет, детка, — госпожа Кельсия приосанилась и коршуном глянула на дочь, — я лучше буду питаться водой и хлебом, чем позволю, чтобы о нашем банкротстве поползли слухи! Не первый год мы успешно справляемся с этой ситуацией…

— Мы успешно притворяемся, мама!

— Успешно справляемся с ситуацией! — Кельсия от негодования даже чуть притопнула обутой в шёлковую туфельку ножкой. — И я не позволю, чтобы хоть одна живая душа заподозрила, что у нас, представителей столь знатного рода, имеющих титул, могут быть какие-то… трудности! У нас всё должно быть как у людей!

— Люди живут в домах и поменьше…

— Это не такие люди! Мы совершенно иного сорта, у нас всё и всегда должно быть на высшем уровне.

— Но так не бывает, — вздохнула Сурьма, — ни у кого не бывает!

— Значит, мы примем вид, что у нас всё на высшем уровне, дорогая! Тем более, ждать осталось недолго: у Нильсбория договор с отцом твоего Астата, не забывай! Ах, милая, теперь вся наша семья, честь нашего рода — на твоих хрупких плечиках, детка! — мать подошла ближе и легонько обняла Сурьму сзади за плечи. — Уж ты-то оправдаешь мои надежды, солнышко, не то что твой братец! Ах, как он мог так с нами поступить! — вновь запричитала Кельсия. — И что его сподвигло на этот воистину опрометчивый поступок, хотела бы я знать!