Когда Висмут вернулся, Празеодим уже был уложен. В кухне на столе ждал горячий ужин. Лютеция казалась умиротворённой и даже счастливой. Но она понимала, что это не те отношения, чтобы целовать Висмута по возвращении домой. Пока — не те. Однако после ужина её рука недвусмысленно скользнула на внутреннюю сторону его бедра повыше колена.

— Сильно болит?

— Нормально, — сухо отозвался Висмут, промокая губы салфеткой. — Лютеция, давай поговорим.

— Давай позже, — она томно улыбнулась, и рука на его бедре поднялась выше, всколыхнув волнующие воспоминания прошлой ночи.

— Лютеция, — он осторожно, но решительно убрал её ладонь, — я не тот, кто сможет дать тебе то, чего ты ждёшь. Чего ты заслуживаешь…

— А мне ничего и не нужно, — проворковала она, — разве лишь уголок в твоём сердце и твоей постели…

— Моё сердце двадцать лет назад закопали на кладбище Дивинила. В могиле другой женщины.

— Вот как? Ты не похож на вдовца.

— Мы не успели повенчаться. Мы ничего не успели… По моей вине.

Лютеция откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на Висмута.

— Но прошло уже столько лет!

— И она по-прежнему мертва.

— Вот именно! А ты — жив! И можешь начать всё сначала.

— Жизнь одна, Лютеция. Её нельзя прожить заново. Второго шанса не будет.

— Жизнь всегда даёт новые шансы, Вис! Но порою их нужно выдирать из чьей-то зубастой пасти. Если ты не видишь в жизни смысла, это вовсе не значит, что его в ней нет. Скорее — у тебя что-то со зрением.

— Отсутствие самообмана, Лютеция, — устало вздохнул Висмут, — просто отсутствие самообмана. Свой шанс я упустил по собственной дурости. Какой смысл ждать чуда?

— Ждать — никакого, — глаза Лютеции раздосадованно сверкнули, — надо идти и искать его.

— Выдирать из чьей-то зубастой пасти?

— Именно!

— Ты так и делаешь?