–…и еще раз повторю, – низкий стальной рокот не сдерживала дубовая дверь, рядом с которой я стояла, дрожа и задыхаясь, – я приехал сюда не как представитель правительства, не как дипломат короля Алабии, а как человек, которому не безынтересно будущее всех народов континента. Если вы не хотите войны, то должны сплотиться против Айзека шестого. Забыть обо всех своих мелких конфликтах, чтобы готовиться к вторжению вместе. Тилата, Ланк-Руд, Жакер, Колтет, Вистия. Все страны должны заключить мир, чтобы выдержать войну.

Он говорит почти то же, что и я Саттону! Но, как заметил Эмиль, правительства не хотят видеть очевидного.

– Да, Киот, вы хотите высказаться? – герцог обратился к президенту Тилата. Видимо, в зале собрались самые высокопоставленные люди страны.

– Я слышу эти домыслы давно, Грир, но пока ни единого доказательства не было.

– У меня масса доказательств, но если вам недостаточно того, что написано в расследовании, которое посылал еще в конце сентября, то приведу еще пару фактов, – по тону Грира понимала, что он едва сдерживает гнев. – Я был сам на этих старых шахтах, где якобы ничего не добывают уже семьдесят лет и где сейчас ведется активная разработка руды.

– Невозможно скрыть такое!

– Возможно скрыть и не такое! – прорычал Грир. – Там трудятся рабы. Незаконно плененные люди – тилатцы, ланкрудцы, койерцы. Над ними с кнутами стоят те, для кого деньги не пахнут, а приказ короля – закон, каким бы противоречащим конституции он ни был! На построенных втайне заводах, что прячутся в горах, точно такая же ситуация. Если вы внимательно читали документы, Киот, то бы должны были заметить, что среди записей ныне покойного тайного советника Мирта мне удалось обнаружить несколько шифровок, в которых фигурируют цифры, сильно отличающиеся от официальных отчетов. Такого количества оружия Алабия не производила никогда. И ничего из созданного, как мы с вами знаем, не продано за рубеж.

– Шифровки… – усмехнулся президент. – Кто может ручаться, что вы правильно их интерпретировали?

– Я, мать вашу, могу ручаться! – герцог кричал, уже не пытаясь скрывать гнев. – Вы все здесь – трусы, изображающие невозмутимость. Сколько еще кораблей должны затопить пираты, чтобы вы поняли, что это не случайность? Какого черта вы до сих пор не объединились, чтобы нанести удар по угрозе на море? Сколько должны голодать ваши люди, чтобы вы перестали посылать подданных воевать с их братьями и топить и без того поредевшие флотилии друг друга?

Зал недовольно зарокотал.

– Требую вести себя прилично, советник! – возмутился Киот под одобрительные голоса собравшихся.

– Дьявол! Это вы все здесь неприлично безразличны к судьбе своих стран!

Грохот! Я вздрогнула от неожиданности. Видимо, герцог ударил кулаком по трибуне. Все тут же затихли. Даже мне, стоящей в коридоре, стало не по себе от его ярости. Зверь… Пусть сейчас и в человеческом обличье, но это злой волк.

– Я вас не понимаю, – спустя почти минуту решился подать голос президент. – Вы что, предлагаете нам, иностранцам, напасть на вашу страну?

– Если придется, то да, – Гриру, видимо, удалось взять себя в руки, он снова говорил тем скучающим прохладным тоном. – Но главное – чтобы Айзек видел, что его план не работает, что ему не получилось разобщить вас, и что вы готовы дать достойный отпор. Для начала – уничтожить морских разбойников и наладить торговлю с другими континентами. Тогда есть шансы, что правитель Алабии не захочет рисковать и ввязываться в войну.

– Если мы объединимся, то только спровоцируем Айзека, – возразил Киот, и его слова вновь получили одобрение толпы. – Ваши доказательства – ничто. Мой троюродный брат – писатель, он и не такие истории сочиняет, можете поучиться у него, – зал захохотал. – Вы один говорите, что над нами нависла угроза, и больше никаких свидетелей. Неужели только вы на всю Алабию единственный такой сообразительный, что узнали о тайных планах короля, и настолько великодушный, что решили ими поделиться? – снова согласный гул.

– Если вы хотите оставаться слепцами, то черт с вами, – горько усмехнулся Грир.

Так же он отправил меня на все четыре стороны – с той же холодной презрительностью. Как сейчас эта сцена встала перед глазами.

– Надеюсь, вам не удастся остаться в стороне, когда ваших людей будут убивать, – эти слова, произнесенные Лансом, прозвучали веско. Как проклятие. – Я откланиваюсь, господа.

Даже сквозь возмущенный шум слышала приближающуюся тяжелую поступь герцога. Воздуха снова стало не хватать, по телу пробежала холодная волна страха, а за ней горячая – желания.