Она смеется — она всегда так смеялась?

— Понятно, — говорит она. — Ты не ищешь легких путей. Мы были так близки… — Близки в смысле, что Сороконожка побеждает. — Мама почти прыгнула в койку к Айвену. — Неправда. — А ты взял и прогнал его… — Я его не прогонял. — Потом ты пошел на охоту с моим бывшим парнем. Он собирался преподать тебе урок за то, что ты пытаешься меня отбить, словно я вообще ничего не решаю. Вот придурок!

Игровое поле взлетает на воздух, я ныряю в укрытие. «Бывший парень» — значит, это она была в лесу с Шеймусом. Не ты.

Номи.

Он не тосковал по тебе, он был педофилом и думал, что я педофил, как и покойная Меланда, а я НЕ ПЕДОФИЛ. Сороконожка больше не одна. Сверху падают бомбы, а моя панель управления не работает (интересно, она знает о кроликах и ведрах с гребаной кровью?), и я хочу ударить по консоли и завопить: «Ты… с Шеймусом?!»

Она дергается, будто по ее телу ползают муравьи, и пищит:

— Не напоминай мне. Я знаю. Умным его не назовешь. Он почти не читал. Можешь просто забыть? Я была слишком юной.

— Ты все еще юная.

Она моргает, и мне жаль, что она все еще носит эти нелепые маленькие круглые очки.

— Зато он умел ухаживать и мог, например, забрать меня из Сиэтла и увезти в свою хижину. Без этих передышек я бы школу не закончила.

В хижину. Значит, той самой девушкой была Номи… Я умоляю ее прекратить, она вздыхает.

— Не надо, Джо. Не завидуй. В хижине было скучно, и я никогда его не любила.

— Номи, пожалуйста, перестань.

— Здешние школьники… такие же, как везде. Отстойные. Шеймус один раз просто… В общем, мне было скучно болтаться у ручья возле средней школы, и появился он.

Зал для кроссфита через дорогу от гребаной школы, и я делаю вывод.

— Он — насильник.

Теперь она садится.

— Неправда. Никто меня не насиловал, Джо.

— Закон считает это изнасилованием.

Она скрещивает руки на груди. Все сорок штук.