— Ну, хорошо, я подумаю… если получится, то… но сказать точно…
И Хокер поспешно ушел.
Вскоре он уже стоял у входа в сурового вида дом и нервными пальцами крутил звонок.
Но ее дома не оказалось. Когда он спускался по лестнице, у него были глаза человека, которому судьба нанесла жестокий удар. На улице лицо его приняло выражение человека, которому причинили страшную боль. А когда Хокер завернул за угол, губы его как-то странно скривились, будто у человека, жаждущего мести.
Глава XXIII
— В самый раз, — заявил Горе.
— Нет, надо охладить еще, — возразил Морщинистый.
— Не спорь, я прекрасно знаю, какой должна быть температура красного вина.
— Что-то не верится. Если бы это была молочная сыворотка, ты бы действительно знал, но вот что касается вин, то здесь лучше помолчи.
Их спор разрешила Флоринда.
— Надо остудить еще, — заявила она, положив на бутылку ладонь. — Горе, поставь ее на подоконник.
— Хм! Слушай, Кутерьма, я думал, твои познания ограничиваются лишь…
— Заткнись! — вмешался Пеннойер, хлопотавший в дальнем углу. — Скажи лучше, кто отправится за картофельным салатом. А? Кто?
— Морщинистый, — ответил Горе.
— Горе, — ответил Морщинистый.
— Ну вот, — произнес Пеннойер, подходя ближе и с довольным видом оглядывая результат общих усилий. — Ноу нас только три нормальных бокала и один без ножки; стало быть, тебе, Горе, придется пить из чашки.
— Чтоб я дважды сдох, причем каждый раз негром! — закричал Горе. — Даже не просите меня пить красное вино из чашки, пусть даже из-за этого моя душа будет вечно гореть в аду!
— Ну ты и придурок, говоришь, как недоделанный британский чурбан, никогда не видевший, как садится солнце! Что тебя не устраивает?
— Это не меня, а тебя что-то не устраивает! Смотри, у нас три обычных бокала и один без ножки, а нас как раз четверо.
— Да, но если вернется Билли Хокер…