— Нет, мистер Хокер, так не пойдет! Стало быть, это правда, да? Значит, правда. Хорош гусь, ничего не скажешь. Ах ты, старый плут, рожа нечестивая!

Хокер ушел, грозно сверкнув глазами. Остальные громко загоготали.

В полдень, завидев Морщинистого в коридоре, Хокер крикнул:

— Эй, Морщинистый, ты не мог бы зайти ко мне на минутку? Скажи-ка, старик, я…

— Ну что же ты, говори! — поторопил его тот.

— Понимаешь, я… знаешь, с каждым случается выглядеть полным идиотом, поэтому я…

— Поэтому ты…

— Видишь ли, мы — что-то вроде банды хулиганов… простоя… по глупости, что ли… в общем, мне не хочется, чтобы ее имя упоминали всуе, понимаешь?

— О господи! — закатил глаза Морщинистый. — Мы и не можем упоминать ее имя хотя бы потому, что даже не догадываемся, как ее зовут. Как мы можем его упоминать, если оно нам не известно?

— Да-да, я знаю, — произнес Хокер. — Но ты пойми, Морщинистый…

— Я-то все понимаю, — с достоинством ответил Морщинистый. — Хотя бы потому, что не считаю тебя хуже других. К тому же мы не такие уж злодеи и ничего плохого не сделали.

— Это да, тут я перегнул палку, — пошел на попятную Хокер. — Но… Морщинистый, ты должен меня понять.

Тот на какое-то время задумался и сказал:

— Ну, хорошо, думаю, я тебя понял. Не переживай, все в порядке.

Вернувшись в берлогу, Морщинистый первым делом сказал:

— Так, ребята, больше вы над Билли глумиться не будете, это понятно?

— Мы? — воскликнул Горе. — Хорошо, не будем. А как насчет тебя?

— Меня это тоже касается.

— Ага! — закричал Пеннойер. — Билли, видать, задал тебе хорошую трепку.

— Нет, — отмел его предположение Морщинистый. — Но он дал мне понять, что… как бы вам сказать… одним словом, это для него священно.