— Проклятие! — подвел итог своим умозаключениям Большое Горе.

— Эх, был бы сейчас здесь Билли Хокер… — начал Пеннойер.

— Был бы, был бы! Его нет, — отрезал Морщинистый, — и на этом вопрос можно считать закрытым.

Горе с Пеннойером опять задумались.

— Делать нечего, давайте есть то, что есть, — вздохнул Большое Горе.

Остальные немедленно приняли его предложение, будто оно пришло в голову не ему, а им.

В эту минуту в коридоре послышались торопливые шаги, и почти в то же мгновение в дверь кто-то бухнул кулаком. Морщинистый, ставивший на огонь жестяную посудину с водой, Пеннойер, взявшийся резать хлеб, и Большое Горе, прилаживавший к газовой плите резиновый шланг, хором закричали:

— Входите!

Дверь распахнулась, и в комнату бурным вихрем осенних листьев ворвалась натурщица, мисс Флоринда О’Коннор.

— Ба! Привет, Кутерьма! — раздались нестройные возгласы.

— Здравствуйте, мальчики, я забежала к вам поужинать.

Ее напор напоминал шторм, обрушившийся на яхты.

Первым заговорил Горе.

— Забежала поужинать, говоришь? — скептически спросил он.

— Ну да. А почему ты спрашиваешь?

Троица ухмыльнулась.

— Эх, старушка, — ответил Горе, — ты немного не вовремя. Если честно, у нас все закончилось. Так что ужина не будет. Но хуже всего, что у нас не осталось ни цента.

— Как? — закричала Флоринда. — Опять?

— Ага, опять. Так что ужинать тебе сегодня лучше дома.

— Но я… я ссужу вас деньгами, хотя это дело рискованное! — горячо воскликнула девушка. — Да-да, ссужу. Идиоты несчастные! Какой позор!