Она скрыла за беспечностью тревогу. Оба осознавали, что радость друг от друга не будет продолжаться вечно и дорога может развести их.

– Шерон и Лавиани придут?

– Насчет последней я не уверен. – Тэо несколько дней оставался в «Радостном мире», появлялся в доме Бланки лишь на пару часов и не всегда встречал друзей.

Они, словно понимая, насколько ему важен цирк и его желание хоть на миг задержать бегущее время, «отпустили» его. Не стали беспокоить делами и событиями, которые происходили вокруг них.

С одной стороны, Тэо чувствовал вину за это. Что не помогает им, не находится рядом. С другой – глубокую благодарность за поддержку.

– Она все такая же брюзга, – улыбнулась Мьи. – Но ножи кидает исправно. Надеюсь, указывающая уговорит ее выйти на арену. Отец мечтает, чтобы кто-то из распорядителей праздников его светлости оказался на площади во время номеров. Три цирка объединились под одной программой, и даже я довольна тем, что получилось. Несколько артистов достойны внимания.

– Зрителей? Или герцога?

– Ты знаешь, что я думаю об этом. – Мьи снова отвернулась к зеркалу, нет-нет да поглядывая на отражение Тэо. – То же, что и ты. Любой благодетель довольно быстро «сжирает» хорошего артиста, заставляя делать, лишь что считает правильным. А когда ему надоедает, он выбрасывает тебя, словно старую собаку, или продает какому-нибудь другу-барону, чтобы ты отправился в отдаленный замок, радовать тех, кто ни разу не видел, как человек жонглирует яблоками. Но отец в чем-то прав. Он, как и я, понимает, что никто из нас не хватает звезд с неба, а потому не стоит ждать приглашения в герцогскую труппу. Но конкурс Малых площадей, для странствующих цирков, мы вполне можем выиграть. Ну хорошо. Войти в пятерку лучших. Я знаю всех конкурентов и их способности. «Яркие птицы» Густава сильны, «Тыквы и колеса» уже пятый год гремят во всех городах. Но и «Радостный мир» может им ответить, особенно после объединения с другими. Победа в конкурсе принесет деньги, а они нам очень нужны. Переезд на восток, через море, требует много марок. На разбор всех фургонов, погрузку на корабли, перевозку людей, животных, нашего имущества. Отец дорожит цирком, но, боюсь, чтобы уйти от войны, придется многое оставить на этом берегу. Он страшится признаться себе в этом. Фургоны – вся его жизнь.

Тэо не хотел, чтобы Мьи уходила, но знал, что надо сделать, чтобы помочь.

– Я выступлю сегодня.

– Слушай, я не про это говорила!

– Знаю.

– Тогда…

– Я скучаю. По пляске. По балансу и риску. По аплодисментам. Столько времени уже прошло, как я не выступал. Только тренировался. И если могу помочь вам выиграть, то глупо не сделать этого.

«Пусть мое решение и приведет к тому, что ты уедешь от меня, – продолжил он про себя. – Но зато окажешься далеко от войны и жива».

– А как же герцог? Ты рассказывал, что в тот раз тебе пришлось спешно бежать из Рионы из-за отказа.

– Не думаю, что он помнит или узнает. Просто представите меня другим именем.

В дверь постучали, и Тэо, не став слушать сомнений Мьи, с улыбкой попросил ее повременить с беседой. Встал, пригнулся, чтобы не задеть подвешенный под потолком муляж тела уины, который на выступлениях выдавали за настоящий, сдвинул защелку.

Было раннее утро, и площадь, на которой расположился цирк, лениво отряхивалась от серых цветов, готовясь встретить солнце. Возле колес фургона, на соломенных мешках, расположились Рико, Ливен, Ремень и Мильвио.

Они сидели кружком, поставив в центр большую бутылку вина. Судя по стеклу и золотой каемке у пробки, стоил напиток баснословных денег.