Обоз тронулся в путь. Ребятам раздали по маленькому кусочку черствого хлеба. Тишков присаживался на телеги, всматривался в лица ребят. Какие стали худые, землистые лица. Как серьезно смотрели на него глаза. Он почувствовал, что дети начинают понимать, что такое война…

— Продуктов осталось очень мало, — говорил детям Никита Степанович. — Будем экономить. Затянем потуже пояса. Ничего… Я в детстве своем больше голодал, а вырос вон какой здоровый. Главное, чтобы духом не падать!

И директор детдома, и воспитатели старались поддерживать в детях бодрость. Они рассказывали о Пржевальском, Амундсене, Дежневе, о тех великих путешественниках, которые терпели голод и лишения ради достижения большой цели.

И ребята прислушивались к этим рассказам. Они хотели быть такими же мужественными, как великие путешественники.

Болотами прошли спокойно, без каких-либо приключений. Но только вышли на дорогу, белую и выжженную солнцем, как неожиданно, откуда-то сбоку вылетели два фашистских истребителя.

— Разбегайся в канавы! — закричал Тишков.

— Они будут стре-е-лять! — закричала Лидия, соскакивая с повозки.

Повариха надела на голову дуршлаг и улыбнулась.

— Вам не потребуется? — спросила она Лидию.

— Нашли время дурачиться! — Лидия бежала к канаве. — Смотрите, они заходят!..

Самолеты на бреющем полете прошли низко над дорогой и выпустили две очереди из пулеметов. Метнулись в сторону лошади, опрокинулись повозки. Но дети остались невредимы, так как спрятались в канаве.

Лежали молча, выжидая. Самолеты больше не вернулись.

— На первый раз только попугали, — снова улыбалась Авдотья Николаевна, продолжая прикрывать голову дуршлагом.

Она первая поднялась и пошла к повозкам. И ее увидели дети, и не могли сдержать смеха. Вскоре хохотали все — и дети и взрослые. Только Лидия не смеялась.

— Лучше бы нам идти лесом, — сказала она Павлу.

— Лесом можно никуда вообще не выйти, навеки заблудиться. Вот какие тут леса, — заметил Тишков, который оказался рядом.

Он замахал рукой.

— Слушайте меня внимательно! Никакой паники! Видите, гитлеровцы сами нас боятся, раз не возвращаются. Но открытым местом мы, конечно, дальше не пойдем. Здесь невдалеке начнется проселочная дорога. Пойдем ею. Только обязательно замаскируем каждую повозку ветками…

И снова застучали топоры. Рубили пушистые ветки берез, прикрывали ими повозки, сами прятались под ветками и даже лошадей замаскировали.

Одна лошадь была ранена, лежала на земле, из спины сочилась кровь. Дети окружили ее, испуганные, в глазах у многих стояли слезы. Увидев врача, стали просить: