Впрочем, вопрос этот Виктор Иванович задал напрасно. Он хорошо знал секретаря партийной организации и уважал за то, что Тишков никогда не торопился с принятием решений. Он советовался, выслушивал мысли и предложения других. И только затем предлагал что-то очень обдуманное, веское…

— Да, — Тишков в этот раз ответил, не поколебавшись.

— Назад, домой?

— А вы как думаете?

— А если попробовать…

— Вот именно, дорогой Виктор Иванович! Именно попробовать пройти к нашим. Использовать все возможности до последней. Возвращение домой — самое нежелательное. Что грозит детям? В лучшем случае — угон в Германию, а затем страдания, смерть…

— Да, в отчаянное мы попали положение! И главное, не имеем права рисковать. Какой-нибудь десяток врагов, которых можно было бы легко уложить из автомата, — для нас риск. Потому что мы не имеем права рисковать жизнями детей. Ни одной жизнью, хотя бы во имя других.

— Да-да! Ни одной жизнью, хотя бы во имя спасения других! Такие жертвы невозможны… Итак, план действий. С наступлением темноты — в путь. На юго-востоке должна быть большая деревня Оболь. Хотя бы сменим лошадей. Ведь загнали мы их. Еле идут, бедные.

— Ребята сейчас над ними шефство взяли. Моют их, охлаждают. Свежей травы принесли. Молодцы!

— Вы знаете, Виктор Иванович, я задумываюсь теперь над тем, что наступило время проверки, самой строгой, экзамена нашей способности воспитывать, быть педагогами. Сумели мы вырастить детей такими, что не дрогнут они перед трудностями, даже перед лицом смерти? Впереди столько невзгод, так вынесут ли наши дети их с честью? Это и будет нашим экзаменом.

— Пока мы сдаем его на «пятерку»! — улыбнулся директор.

— Да. Пока все дети держатся молодцом… Итак, договорились. Всем сообщить, что будем пробираться обратно, домой…

— Вы считаете, не надо никого ставить в известность?

— Зачем? Будем обнадеживать людей, когда сами не уверены, сумеем ли выбраться… Так будет спокойнее. Я не пессимист, вы знаете, но тоже думаю, что шансов уйти у нас нет. У меня такое представление, что мы глубоко в тылу врага. Но попытаться мы можем. И обязаны…

Докурив, они аккуратно затушили папиросы и направились к лагерю.

Они проходили мимо Зины и Лены, которые лежали на траве и беседовали. Услыхав, что разговор идет о Лидии, Тишков остановился.

— …Она как-то себя хотела выделить. Вот что мне было неприятно, — говорила Зина. — Может быть, это только казалось… из-за Павла… Он так на нее смотрит. Она ему голову вскружила…

— Я тоже не в восторге от нее была, но теперь, после того как она нас всех спасла, — сказала Лена, — я ею восхищаюсь. Может быть, тебе это нерадостно слышать, Зина, но это так…

— Почему же?! Все правильно. И я тоже…

Тишков не стал им мешать, пошел дальше, к лагерю.